Я испугалась. Он выглядел совсем как человек, и я не могла понять, что меня так напугало. Я не убежала, как ребенок, но от страха не могла сдвинуться с места.
Он остановился в трех футах и улыбнулся мне. Во всяком случае, положение мышц лица соответствовало улыбке. Казалось, человек как человек, правда, чересчур красивый.
- Привет, - сказал он.
- А вы... - начала было я.
- Что я?
- Вы... значит, вы и есть робот?
- Да. По регистрационному имени Сильвер. То есть С.И.Л.В.Е.Р.. Что означает Серебряный Ионизированный Лабильный Вокализованный Электронный Робот. Изящно, не правда ли?
- Нет, - сказала я, и без всякой причины вновь расплакалась. Его улыбка исчезла. Казалось, он обеспокоен, глаза будто налились бурым свинцом. Реакции были безупречны. Я ненавидела его. Пусть он будет либо ящиком на колесах, либо человеком.
- Что случилось? - спросил он наконец, спросил очень вежливо, отчего стало только хуже. - Мое основное занятие развлекать вас. Я сделал что-то не так? Я вызываю у вас печальные чувства?
- Вы отвратительны, - всхлипнула я. - Зачем вы здесь стоите и говорите со мной?
Его реакции были изумительны. Глаза потускнели, стали невыразительными. Он одарил меня такой ледяной улыбкой, каких я никогда не видела, и поклонился, а потом повернулся на каблуках и двинулся прочь.
Я готова была провалиться сквозь землю. Еще я хотела, чтобы мне было десять лет и можно было побежать домой к маме, которая приголубила бы меня или отчитала - все равно, лишь бы казалась всемогущей. А еще лучше, стать стодвадцатилетней, мудрой и бесстрастной.
Так или иначе я помчалась к Кловису.
Окна квартиры Кловиса выходят на Нью-Ривер, вода в которой чистая и искрящаяся. Те, кто живет на ее берегах, могут открывать окна, тогда как жителям берегов загрязненной Олд-Ривер даже зимой приходится пользоваться кондиционерами и воздушными фильтрами. В каждой квартире на Олд-Ривер в оконные рамы врезана предупредительная надпись: "Главным хирургом установлено, что если окно будет открываться чаще, чем раз в день, и дольше, чем на десять минут, это может серьезно подорвать ваше здоровье". У Кловиса есть друзья на Олд-Ривер, которые постоянно держат окна открытыми. "Чего мы не видели в этих домах? - говорят они. - Почему бы Главному хирургу и Городскому судебному исполнителю не очистить сначала воздух от выхлопных газов, а уж потом переживать из-за этой чертовой реки". А Кловис никогда не открывает свои окна потому, что Нью-Ривер выглядит слишком стерильно, и это нагоняет на него тоску.
Когда я добралась до пятнадцатой галереи, дверь Кловиса долго не хотела меня пускать, а когда я все же вошла, то обнаружила, что Кловис как раз пытается отделаться от очередного любовника-приживалы с помощью спиритического сеанса.
Кловис не любит длительных отношений, разве что изредка с женщинами, да и то не на сексуальной основе. Однажды он десять месяцев прожил с Хлоей, а мальчики у него приходят и уходят, как дни недели. О ком можно сказать: "кривое зеркало", так это о Кловисе. Он не просто спит с парнями, его любовники всегда похожи на него. Этот тоже не был исключением. Высокий стройный молодой человек с темными кудряшками лежал на тахте среди блестящих черных подушек и мрачно смотрел на меня.
- Это Остин, - сказал Кловис.
- Привет, - буркнул Остин.
Я вспомнила, каким музыкальным голосом приветствовал меня улыбающийся робот. Лучше бы я сюда не приходила.
- А это Джейн, - сказал Кловис Остину. - Она свой парень, сам увидишь.
Остин прищурился. Он казался малость туповатым, и я почувствовала жалость к нему, вздумавшему тягаться с Кловисом. Кловис закончил раскладывать на столе пластмассовые карточки с буквами и цифрами.
- Вставай, Остин. Иди сюда и садись. Ты тоже, Джейн, раз пришла.
Тон Кловиса свидетельствовал о том, что настроение у него убийственное. Сам он сел по-турецки на ковер перед столом.
- Кло, - заныл Остин. - Не кажется ли тебе, что в таком современном доме нужно иногда прибираться?
- Не поверишь, но приятнее всего, когда уходишь отсюда, - сказал Кловис.
Такой ответ Остина не устраивал, но все же Он приковылял к столу.
- Но ведь квартира совсем новая, - не унимался он.
- Сядь! - рявкнул Кловис.
- Ну хорошо, хорошо. Я сяду, но ведь это детские сказки. Остин опустился на ковер. Я подошла и села с другой стороны. В центре стола стоял бокал из граненого стекла, треснувший год назад, когда им швырнул в Кловиса один из его любовников. Мы все положили на бокал палец.
- Детские игрушки, - сказал Остин. - Если он и движется, то это просто давление. У тебя просто рука дрожит.
- Моя рука не дрожит, - сказал Кловис.
- Я-то знаю, дорогой мой, - сказал Остин.
Я почувствовала себя такой одинокой, что опять заплакала, но ни тот, ни другой ничего не замечали. Я наклонила голову, и слезы начали капать прямо в подол, где рисовали необычный абстрактный узор в темный горошек. Стало даже интересно гадать, куда же упадет очередная слеза.
- Ну милый ты мой, - проговорил Остин. - Это же скучно.
- Я всегда этим занимаюсь, - сказал Кловис.
- Разве тебе не скучно?
- Я вообще человек скучный.
- Терпеть не могу скучных.
Внезапно бокал начал двигаться. Он скользнул через весь стол, потом обратно и начал неуверенное движение по кругу, прикасаясь к краям карточек.
- А-а, - произнес Остин. - Это ты сам делаешь. Кловис убрал свой палец с бокала. На нем теперь остались лишь мой и Остина, но бокал не остановился.
- Значит, это она, - усмехнулся Остин. - Как я сразу не догадался сам по себе.
- Джейн, убери палец с бокала, - сказал Кловис. Я убрала. Бокал продолжал кружиться.
- Ой! - воскликнул Остин и отдернул руку, будто его ударило током. Бокал продолжал двигаться.
- О Боже, - вырвалось у Остнина.
- Вряд ли это действительно Бог. Можешь спрашивать.
- Не буду я ничего спрашивать.
- Все вы, - сказал Кловис, словно обращался к толпе из тридцати человек, - кладите пальцы обратно. Сначала Джейн, потом Остин, а потом я.
Я сделала, как сказал Кловис, Остин тоже осторожно прикоснулся к бокалу. Когда свой палец положил Кловис, Остин спросил: - В этой комнате кто-то умер?
- Пока нет, - ответил Кловис.
- А откуда тогда он берется?