Я попыталась самостоятельно уложить волосы, но безуспешно, и пришлось их снова расчесать. Потом я накрасилась, напудрилась, и, наконец, стала выглядеть гораздо старше и представительней. Мне иногда говорили, что я хорошенькая, но уверенности у меня в этом не было. Мне хотелось быть кем-то другим, а не собой.
По телефону я вызвала такси и в девять часов отправилась в город. По вечерам он поражает воображение - здания кажутся составленными из тысяч кубиков света, которых становится все больше и больше по мере наступления темноты. По дорогам шумно проносятся роскошные машины, выбрасывая розовый дым. Я возбуждена. Я рада, что возвращаюсь.
Чувствуя себя двадцатипятилетней, я расплатилась и ступила на движущуюся лестницу, которая понесла меня в "Вавилон"; внизу мелькала поросшая мхом земля, вверху - неоновые гирлянды, горящие изумрудным светом.
Стоял тихий осенний вечер. Под навесом, где праздновала Египтия, все сияло от яркого света, а может быть, такое впечатление создавал яркий, вызывающий макияж каждого из присутствующих.
Я встала на край светового круга, и наблюдала, как Египтия со стройным красивым мужчиной и несколько других пар танцует танец змеи. Трава была густо усеяна людьми и бутылками, а воздухе вились клубы голубоватого дыма. Именно такого рода вечеринки обожает Кловис, потому что них можно не стесняться.
Ко мне подошел молодой человек лет двадцати с небольшим. Он спросил:
– А ты кто такая?
– Меня зовут Джейн. Я подруга Египтии.
– Я и не знал, что у нее есть подруги. Стань лучше моей подругой, и тогда сможешь войти.
– Благодарю вас.
– О, не стоит, - он посмотрел на мое платье из доастероидного восточного шелка. В моем гардеробе просто нет дешевых вещей или хотя бы таких, которые не казались бы дорогими. - Очаровательная маленькая принцесса, - сказал молодой человек, одновременно привлекательный и неприятный. - Ты тоже хочешь попасть на прослушивание?
– Я не умею играть.
– Все умеют играть. В жизни мы только и делаем, что играем.
– Но не на сцене.
– Театр Конкордасис не может позволить себе иметь сцену. Мы просто сдвигаем вместе столы.
Наверное, он шутил, и я не знала, что ответить. Нельзя сказать, что я остра на язык.
Молодой человек повел меня под навес. Его зовут Лорд. Он налил мне стакан шипучего зеленоватого вина и поцеловал. Если я скажу, что смертельно надоели мужские поцелуи, это покажется попыткой выпендриться, хотя так оно и есть. Я пыталась увлечься, но у меня никак не получалось. Ничего при этом не происходит, лишь изредка возникает какое-то непонятное ощущение, и я все жду, когда оно станет приятным, но это словно слабый зуд где-то под кожей. Поэтому я отпрянула от Лорда, а он сказал:
– Ты застенчивая. Какая прелесть.
Я покраснела и обрадовалась, что под слоем косметики этого не видно. Но я уже чувствовала себя не двадцатипятилетней, а одиннадцатилетней, и мне хотелось уйти.
Танец змеи кончился, так как на ленте возникла пауза. Интересно, подойдет ли Египтия ко мне или притворится, что не видит меня. Но она была слишком занята своим партнером и действительно не видела меня. Выглядела Египтия весьма экстравагантно. Я потягивала ледяное вино и от всей души желала, чтобы она достигла успеха в театре. Глаза ее сияли. Она забыла, что кометы падают на Землю.
– Эй, хватит ритма, давай пер-лиз, - послышался чей-то голос. - Я весь вечер жду эти песни. Где же они? Или я попал не на ту вечеринку?
К нему присоединились другие голоса с разными вычурно заумными замечаниями.
Я напряглась в ожидании ленты с песнями, но по открытой площадки, где стояли танцоры, слонялось уйма людей, размахивая стаканами, а ленту никто и не думал ставить.
– Импровизацию! - завопил кто-то.
Тут поставили другую ленту с ритмом, а может ту же самую. После четырех ударов началась песня. Конечно, в ритме нет мелодии, только перкуссия и ударные, для танцев. Я и раньше слушала, как люди импровизируют, накладывая мелодию или песню на ритм; у Кловиса это не плохо получается, только песни всегда похабные. На этот раз песня была просто дикая; слова сыпались, как Фейерверк, но они отскакивали от меня, а вот гитарные аккорды, раздававшиеся с земли, резонировали и как будто застревали в моем мозгу. Слушая песню, почти все притихли. Только Лорд-который-меня-целовал сказал: