Челюсти Турира сжались, взгляды братьев скрестились. Наконец Сигурд повернулся к бледному, как смерть, Эрику, начинавшему уже приходить в себя.
— Ну, что скажешь, скотина? Ты понял, что нужно держать свои лапы подальше от дочери хёвдинга?
Эрик попытался встать, но не смог.
— Понял? — крикнул Сигурд.
— Понял, — сквозь зубы процедил Эрик.
Но Сигурду уже не было до него дела, он не слышал его ответа. Он уже собирался уйти, когда его остановил Турир.
— Я не верю, что ты сказал это всерьез, насчет мокрой курицы…
— Нет… — ответил Сигурд, озабоченно взглянув на брата, — вовсе нет…
И он направился к своим людям, а Турир в это время приказал двоим работникам, чтобы те помогли Эрику сесть на корабль. Но Эрик встал сам, сказав, что не нуждается в помощи.
Красивым его, едва державшегося на ногах, избитого, с опухшим лицом, расквашенным носом и струйками крови в уголках рта, назвать было нельзя.
Сигрид отвернулась.
Она не впервые видела подобную расправу, и это был не самый худший случай. Она вспомнила, как впервые увидела, как двое дружинников идут друг на друга с топорами.
Братья направились к дому, Сигрид шла между ними. Они разговаривали, не обращая на нее внимания; сначала о всяких пустяках, потом о поездке Турира в Англию. Сигрид тошнило, но она терпела, крепко сжав зубы и стараясь держать спину как можно прямее.
Но как только она осталась одна, ее тут же вырвало.
***
— Да, — на ходу произнес Сигурд Турирссон, — я слышал об Эльвире Грьетгардссоне из Эгга. Он прославился как мореход и как воин, принимавший участие в сражении с Олавом Трюггвассоном под Сволдром, на борту корабля ярла Эрика. Но чем он занимался после Сволдра? О нем ничего не слышно с тех самых пор, когда он, две-три зимы назад, удалился на покой к себе в Трондхейм.
— Он служил у одного хёвдинга в какой-то южной стране. Он называл его калифом. И я слышал, что он не нажил там ни славы, ни богатства.
— Да, этот человек не знает ни отдыха, ни покоя. В битве он свиреп, как рысь, и столь же коварен. Но об этом ты знаешь не хуже меня, после того как вы вместе сражались летом в Англии.
— Да, — ответил Турир. — Но теперь речь идет не только об этом. Эльвир не женат, и теперь ему самое время обзавестись в Эгга сыновьями. Он спрашивал, нет ли у меня незамужних сестер, и я сказал, что есть одна, но она еще слишком молода. Он ответил, что подождет, если надо, и в конце концов я пообещал сообщить ему, когда она будет готова к замужеству.
Турир говорил все это безразличным тоном, но его полуприкрытые глаза неотступно следили за братом. И слова его возымели немедленное действие: Сигурд, сидящий до этого за столом и играющий чашей для вина, так вздрогнул, что мед выплеснулся на стол.
— Если тебе удастся выдать за Эльвира Грьетгардссона эту сумасбродную девку, я возьму назад свои слова о том, что по твоему недосмотру она бросилась в объятия первого попавшегося парня, состроившего ей глазки. Но мне кажется, сделать это будет не так-то легко, если ты не уломаешь ее до того, как она встретится с ним!
— Ты уверен? — спросил Турир. Он кивнул в сторону Сигрид, сидящей за ткацким станом.
Волосы ее блестели в свете жировой лампы, лицо раскраснелось. Сигрид никогда не бывала так счастлива, как во время работы над затейливым узором, проявляя при этом необычную для ее возраста сноровку. Даже известные мотивы из преданий и саг обретали под ее руками новое звучание, да и цвета она подбирала на свой вкус.
Некоторое время Сигурд молча глядел на нее. На миг тень какой-то горечи пробежала по его лицу, словно он подумал о чем-то таком, о чем не хотел вспоминать. Потом он снова повернулся к брату.
— Может статься, Турир, — сказал он, — не будет особого вреда в том, что он ударит ее до свадьбы…
Для Сигрид настала горячая пора. На следующий день после разговора братьев Халльдор отправился на юг с известием для Эльвира. А Хильд, всплеснувшая руками при известии о том, что Сигрид станет хозяйкой усадьбы, принялась, не теряя времени, учить ее уму-разуму.
Сигурд решил, что будет лучше, если его жена Сигрид приедет из Трондарнеса, чтобы наилучшим образом все подготовить.
— Будем надеяться, — сказал он, подмигнув Туриру, — что она проявит лишь свои хорошие качества…
Сигрид дочь Скьялга никогда не была дружна с Туриром, с первого взгляда они почувствовали неприязнь друг к другу. Да и Сигрид дочь Турира тоже не питала теплых чувств к жене брата, к этой крупной, работящей, злой на язык женщине, — и она пыталась воспрепятствовать ее приезду.
— Вовсе не стоит обременять ее, Хильд и сама справится, — сказала она.
Но Сигурд и бровью не повел, а Турир не поддержал ее. Он тоже считал, что твердая рука здесь не повредит.
И Сигрид дочь Скьялга торжественно прибыла в Бьяркей на корабле, полном служанок, еды и питья, мисок и чанов, а также одежды из шерсти и льна. А на палубе стоял ее сын Асбьёрн, крича во всю глотку, что хочет управлять кораблем.
Она вошла во двор с таким выражением лица, будто заранее знала, что именно нужно привести в порядок. А навести порядок она собиралась во что бы то ни стало.
Выходя замуж за Сигурда Турирссона, Сигрид дочь Скьялга была уже не слишком юной. Говорили, что ее брат Эрлинг пообещал Сигурду большое приданое, чтобы тот заключил с ним договор.
Юная Сигрид все еще помнила препирательства обоих, когда они приехали в Бьяркей после свадьбы. И в памяти у нее остались крики, разбудившие ее зимней ночью, когда они еще жили в доме. Несколько дней после этого старшая Сигрид провела в постели. И когда она, наконец, вышла, на ее лице и теле были явные следы побоев. После этого она стала уважать своего мужа, зато люто возненавидела Хильд и служанок. Вскоре после этого братья поделили отцовское наследство, и Сигурд со своей женой отправился в Трондарнес.
С появлением в доме старшей Сигрид все лишились покоя. Она не могла скрыть разочарования при виде безупречного, экономного хозяйства Хильд. Но это не помешало ей командовать всеми подряд, не давая никому передохнуть. Но больше всего она прилагала усердия, чтобы поучать невестку.
«Сигрид, иди сюда!», «Сигрид, посмотри туда!», «Сигрид, поторапливайся!». И Сигрид бегала с чердака в подвал, из погреба на поварню.
Хильд бормотала про себя ругательства, проходя с подчеркнутым спокойствием через всю эту суматоху. Хильд собирала приданое для Сигрид уже несколько лет, и в больших сундуках лежала одежда и мотки шерсти, в количестве более, чем достаточном. Осталось только перешить кое-что. А с помощью служанок — своих и тех, что прибыли из Трондарнеса, — это было сделать не трудно.
В погребах тоже хватало всего. В бочках и ведрах хранились мед и пиво; да и людей было достаточно для забоя скота и прочих приготовлений. Так что к приходу гостей всего должно было быть вдоволь.
Дома в усадьбе стояли тесно друг к другу, некоторые даже впритык. В восточной части усадьбы находились жилища рабов, а на холме, на круглой площадке — жилища работников. У Турира всегда было не менее восьмидесяти свободных работников, а то и больше, да еще множество слуг и рабов. Склады, амбары и прочие подсобные помещения были построены с расчетом на такое большое количество людей. И на просторной поварне ежедневно готовили огромное количество еды, хотя рабы питались отдельно.
Большинство домов имели низкие стены из камня и глины и высокие, покрытые торфом крыши на деревянных стропилах. Но дом, в котором спали обе Сигрид и маленький Асбьёрн, был срублен из бревен, привезенных с юга.
По вечерам, когда наступало время ложиться спать, старшая Сигрид считала своим долгом передать свой супружеский опыт младшей Сигрид. Что касалось отношений между мужчиной и женщиной, то юная Сигрид знала об этом почти все. То, что ей не удалось отгадать, наблюдая за жизнью домашних животных, она узнавала в грубой форме из шуток работников и заигрываний служанок. Ей хорошо было известно, что у Турира была наложница в Грютее, и люди говорили, что он отец ребенка, родившегося прошлой весной у одной из трондарнесских служанок.