Ингерид была своей в Ховнесе, Астрид приходилась сестрой ее матери; и она повела Сигрид в хлев, где было тепло и сухо. В хлеве было темно, но Ингерид взяла Сигрид за руку и повела за собой вдоль стены к скамье.
Одна из коров проснулась и заворочалась, остальные животные спокойно дышали во сне.
— Я так люблю Финна, — сказала Ингерид.
Сигрид, сама не зная почему, вдруг пришла в ярость, и голос ее был холоден, когда она сухо ответила ей:
— Мне так не показалось.
Она услышала, как прерывисто вздохнула Ингерид.
— Мне лучше знать об этом, — вырвалось у нее.
— Раз ты привела меня сюда, значит, ты хотела выслушать мое мнение, — ответила Сигрид. — И если правда то, что говорят о тебе и о Финне, то ты мало заботилась о нем.
Ингерид сразу присмирела.
— И что же говорят?
— Что ты относилась к Финну как к собачонке.
— Но почему он не захотел остаться в Гьевране? — перебила ее Ингерид. — Я была бы ласкова с ним, если бы он не настаивал на том, чтобы я уехала с ним в его маленькую, грязную усадьбу, оставленную его отцом в Халогаланде!
— Ты говорила ему об этом? — спросила Сигрид.
— Да, — ответила Ингерид. — Он знает об этом.
Некоторое время Сигрид молчала.
— Почему ты вышла замуж за Финна? — наконец спросила она.
— Ты сама знаешь, что он сделал со мной, — ответила Ингерид.
— В том, что произошло, ты виновата не меньше него.
— В ту ночь я умоляла его оставить меня в покое…
— Ты врешь! — бесцеремонно заметила Сигрид. — Если бы ты действительно не хотела этого, ты бы не убежала с ним в лес. Никто тебя к этому не принуждал.
— Откуда я знала…
— А что ты думала? Что он хотел искать землянику?
— Я была тогда невинным ребенком, — всхлипнула Ингерид, — и он соблазнил меня.
Сигрид почувствовала такую ярость, что чуть не ударила ее.
— Думаю, нам не о чем говорить, — сухо произнесла она, встала и уже собралась идти. Но тут слезы Ингерид хлынули потоком, и она вцепилась в Сигрид.
— Не уходи! — умоляюще произнесла она. — Я люблю Финна. И я готова на все, чтобы вернуть его!
Сигрид снова села.
— Финн уже не мальчик, — сказала она. — Он хёвдинг, у него свой корабль. И даже если он и вернется к тебе, я не думаю, что все будет так, как ты себе это представляешь.
Ингерид прекратила плакать так же быстро, как и начала.
— Ты думаешь, что он…
Она запнулась.
— Что он? — нетерпеливо спросила Сигрид.
— Ты думаешь, что он стал таким взрослым, что может командовать мной?
Сигрид фыркнула:
— А ты этого хочешь?
— Да, — сказала Ингерид.
Сигрид услышала ее тяжелый вздох.
— Ты уверена в этом? — опять спросила она.
— Даже если он и стал взрослым, — вырвалось у Ингерид, — он все равно останется таким же глупым и неуклюжим…
— Ты так считаешь?
— Да.
— В таком случае, ты еще глупее его. Как бы тебе понравилось, если бы кто-то бросил тебе в лицо, что ты глупа и неуклюжа и что усадьба твоего отца нищенская и грязная?
— Я бы такого не потерпела, — еле слышно произнесла она.
— Лично я не могу понять, как Финн смог прожить в Гьевране на целую зиму больше обещанного срока! Должно быть, ты ему очень нравилась…
— Не думаешь ли ты, что теперь он меньше интересуется мной?
— Ты этого не заслужила.
Некоторое время Ингерид молчала, и когда она ответила, в ее голосе уже не слышалось обычной плаксивости.
— Сигрид, — сказала она, — я понимаю, что тебе трудно поверить мне. Но я знаю, что люблю Финна. Я охотно проползла бы на коленях от Гьеврана до Эгга, чтобы только сказать ему об этом!
В интонации ее было что-то такое, что заставило Сигрид поверить ее словам. Но все-таки она спросила:
— А если бы тебе пришлось во всем уступать ему, ты бы все равно хотела, чтобы он вернулся?
И тут Ингерид выложила ей все.
— Если бы ты знала, сколько бессонных ночей я провела, тоскуя по нему… — сказала она. — Если бы ты знала, как горько я раскаивалась, как ненавидела саму себя за то, что отталкивала его, когда он был ласков со мной! И не мне теперь ставить свои условия, если мы снова будем вместе.
— Блотульф знал, что делал, собираясь выдать тебя за зрелого мужчину, — задумчиво произнесла Сигрид.
— Но ты же сказала, что Финн теперь взрослый, — не унималась Ингерид, — да и я тоже стала старше. Если бы только мы могли попробовать начать все с начала, если бы он смог простить меня за все, что я говорила и делала…
Сигрид не нашла, что ответить.
— Не можешь ли ты поговорить с ним обо мне? — с надеждой в голосе произнесла Ингерид.
— Не теперь, до их отъезда на юг, — ответила Сигрид. — Им предстоит много испытаний. Но я посмотрю, что смогу сделать, когда они вернутся домой…
— Если только вернутся… — тихо произнесла Ингерид.
Сигрид не ответила, но немного погодя спросила:
— Нам нужно вернуться в зал, иначе, боюсь, о нас пойдет дурная молва.
Она встала, и они ощупью направились к двери хлева.
Во дворе они встретили Эльвира.
— Что, тролли вас забери, вы делали вдвоем в хлеве? — спросил он не особо приветливо.
Ингерид посмотрела ему прямо в глаза и сказала:
— Это я повела Сигрид туда. Мне нужно было поговорить с ней о Финне.
Эльвир некоторое время смотрел на нее.
— Это в самом деле так? — спросил он. Ингерид опустила глаза, но тут же заставила себя снова посмотреть ему в лицо.
— Да, — ответила она, — это так.
— Возможно, Ингерид и заслуживает того, чтобы кто-то выслушивал ее, — сказал Эльвир. — Но мне больше нравится, когда люди сами преодолевают свои трудности.
Они с Сигрид шли по дороге от Ховнеса в Эгга. Ночь была темной, и двое рабов шли впереди них с факелами.
— Но как ей быть, если он не желает даже видеть ее?
— Ты хочешь замолвить о ней слово, когда он вернется обратно?
—Да.
— Сомневаюсь, что он остановится здесь по пути на север.
Об этом Сигрид не подумала.
— Если ты хочешь, чтобы он выслушал тебя, — сказал Эльвир, — ты должна, как мне кажется, передать ему слова Ингерид, как ты это рассказала мне. И пусть он сам решает, что ему делать.
На следующий день, сразу после завтрака, Эльвир отправился в Стейнкьер, чтобы поговорить с ярлом.
Сигрид попыталась заговорить с Финном, и он тут же догадался, куда она клонит.
— Это Ингерид нажаловалась тебе? — спросил он.
— Мне кажется, она изменилась, — ответила Сигрид.
— Не исключено; она переменчива, как ветер. И она плачет по поводу и без повода.
— Ты мог бы выслушать меня, Финн, не ради Ингерид, а ради меня самой? — спросила Сигрид.
— Ну, если так, то мне трудно отказать тебе, ведь я твой гость, но к тебе наши с Ингерид дела не имеют никакого отношения.
Не обращая внимания на его неприветливость, Сигрид пересказала ему с начала до конца разговор с Ингерид. Сначала он выругался по поводу того, что Ингерид осталась все той же, но потом стал терпимее.
— Поползла бы на коленях из Гьеврана в Эгга… — задумчиво повторил он вслед за Сигрид. — Я бы с удовольствием взглянул на это! Было бы забавно хоть раз заставить ее выполнить свое обещание…
— Было бы жестоко выставлять ее на посмешище.
— Кто говорит, что я не жесток? — со злобной улыбкой произнес Финн. — Ты же сказала, что она примет мои условия. Сначала посмотрим, как она будет ползать, а потом уж я решу, что делать.
— Финн!.. — с возмущением произнесла Сигрид. — Если она послушается тебя, она загубит свою жизнь!
Он пожал плечами.
— Не так давно она загубила мою, — сказал он. — И если уж ты взяла на себя роль Скирнира, то можешь передать ей от меня, что после того, как я увижу ее ползущую на коленях по дороге к Эгга, я позволю ей спать в моей постели.
Он хохотнул. Было ясно, что он не верил, что такое может произойти.
Отправившись в Гьевран с таким известием, Сигрид была нерадостной. Скача верхом по дороге, она думала о том, что даже если Ингерид и унижала его, нет необходимости в том, чтобы отвечать ей такой низменной местью.