Энергичная рука, которая трясла ее за плечо, и резкий повелительный голос бесцеремонно прервали сон. Но пока Фелина еще с закрытыми глазами послушно собиралась выскользнуть из-под одеяла, она сообразила, что обращался к ней не отец. И что лежала она не на соломенной подстилке рядом с сестрой. Матрас под ней был мягким, будто ковер из свежего мха, одеяло теплым, будто июльское ласковое полуденное солнце.
– Поторопись! Служанки уже нагрели воду, а тебе еще надо закусить!
Фелина осторожно приподняла веки. Она не могла поверить, что слова относились именно к ней. Однако мадам Берта, которая возвышалась перед ней, уперев руки в бока и напоминая гору, не оставляла сомнений.
– Мне сказали, что ты готова служить нашему господину. Тогда за дело. Что бы он тебе ни обещал, ты не сможешь стать ему полезной, впав, подобно ежу, в зимнюю спячку.
Итак, это не сон.
Воспоминания нахлынули на Фелину, пока она щурилась от света, залившего постель, после того как отодвинули в сторону занавес. Она испуганно приподнялась и еще до мадам Берты заметила серые полосы от грязных волос на чистых подушках. Не накажут ли ее?
Экономка наказывать ее не собиралась. Она обратила внимание Фелины на стол, и та босиком прошлепала к нему по зашуршавшей траве.
От одного вида поджаренных кусочков курицы, ломтиков жареного картофеля и копченой форели у нее потекли слюнки. Названия некоторых яств она даже не знала. Не знала, чем начинены маленькие баночки с паштетом, никогда не пробовала блестящих от крема пирожных и глазированных фруктов.
– Начинай есть! Это все тебе! Ведь ты, наверное, голодна!
Мадам Берта решила подбодрить девушку, видя ее замешательство, но не понимая причины.
Фелина взглянула на мадам недоверчиво, но не стала ждать повторного приглашения. Быстрота, с которой она поглощала вкусную еду, говорила сама за себя.
Экономка посмотрела, как Фелина облизывала кончики пальцев, чтобы не пропало ни крошки пирожного или сахара. В голове ее, покрытой тщательно накрахмаленным полотняным чепцом, вновь возникли фразы, сказанные мсье де Брюном, пока маркиз нес почетный караул в запертой фамильной часовне.
Это безумие. Абсолютная глупость! Ведь девчонка – нищая крестьянская дикарка, без образования и воспитания. Что и доказывала ее неспособность произнести хоть одно разумное слово. Впрочем, ей действительно лучше молчать, тогда она хотя бы не убежит прочь с визгом при виде наполненной ванны.
Но мадам Берта ошибалась насчет Фелины! Данное маркизу слово стало для нее обязательной клятвой. Как бы ни пугали ее странные вещи, происходившие вокруг, она больше не оказывала сопротивления.
С высоко поднятой головой отправилась она за мадам Бертой в ванную комнату госпожи.
Однако на пороге остановилась, потрясенная. То, что кабинет, в котором имелось все для сохранения красоты благородной дамы, выдержан в стиле древнеримской бани, Фелина не подозревала.
Ее восхитили красивые плитки мозаики, покрывавшей пол и стены. Под ногами у нее тянулась извилистая дорожка с орнаментом, окружавшая фантастический пейзаж с водоплавающими птицами и рыбами на голубом фоне. На стенах она увидела зверей, камыши и травы, создававшие впечатление берегов тихого озера. Только озеро оказалось большим бассейном из розового мрамора с теплой, окутанной паром водой.
Правда, не было здесь розового масла и сухих лепестков, смягчавших воду для маркизы. Берта справедливо считала необходимым сначала как следует отмыть девушку.
– Раздевайся побыстрее, не стесняйся, девочка!
С помощью двух ядреных белокурых служанок, с трудом скрывавших свой ужас при виде покрытой грязью незнакомки, мадам Берта принялась за работу. Сдержанный протест Фелине не помог. Они развязали тесемки на ее юбке и блузке. Стянули с нее единственную рубашку так неосторожно, что лопнул один из швов.
Стыдясь своей наготы, Фелина охотно погрузилась по самые плечи в воду, скрывшую контуры ее худого тела. Неожиданное тепло заставило ее вскрикнуть, а затем блаженство проникло во все ее поры. Без всякой подсказки она откинулась назад и нащупала углубление для затылка.
Вскоре чистая вода стала серо-коричневой. Ее слили, потом служанки принесли еще несколько ведер.
На этот раз Фелине пришлось стоять, пока мадам Берта собственноручно оттирала полотняной тряпкой, предварительно смоченной в пенистой мыльной жидкости, каждый сантиметр ее тела.
Фелина почувствовала, как энергично массируют ей кожу, и в изнеможении закрыла глаза. Поэтому не видела взглядов, которыми мадам Берта обменялась со своими помощницами.
Послушно подчинилась она заключительной процедуре приведения в порядок волос. Она не могла припомнить возможности когда-либо раньше использовать столько воды. Вода в ручье у старой мельницы казалась ледяной, и ее всегда было там немного.