Фабиоле удалось скрыть удивление.
– Он привез из Греции новые масличные деревья, устроил рыбные садки, – сообщил ей виликус. – Даже указал, на каких склонах сажать виноградные лозы.
Мысль о том, что ее бывший хозяин мог обладать творческим началом, изрядно раздражала Фабиолу. В римском доме, где выросли они с Ромулом, она не замечала за ним ничего, кроме жестокости.
– И что же случилось? – небрежным тоном спросила она.
Управитель пожал плечами.
– Дела у него пошли плохо. Все началось с товаров из Египта. До сих пор забыть не могу, как узнал ту новость. – Морщинистое лицо Корбуло перекосила страдальческая гримаса. – Сразу двенадцать кораблей утонуло по пути из Египта сюда. Хозяйка, ты только представь себе!
Фабиола выразительно вздохнула, всем своим видом выражая сочувствие. На самом деле она пыталась понять, почему такому человеку, как Корбуло, небезразлично, хорошо или плохо идут дела у его хозяина. Лично она только обрадовалась, когда Брут сообщил ей, какие обстоятельства заставили Гемелла продать латифундию. Вероятно, рабы волей-неволей отождествляют себя со своими владельцами, предположила она. Фабиола хорошо помнила, насколько горд был Ромул, когда благополучно возвратился из дома Красса, удачно увернувшись от агентов ростовщиков, которые нагло торчали напротив дверей дома Гемелла. А ведь ее брат-близнец ненавидел хозяина ничуть не меньше, чем она сама. Даже в жизни невольников имелись поводы для гордости. И потому не стоило ей сейчас пытаться судить Корбуло. Тем более что виликус, проработавший на Гемелла больше двадцати лет, уже успел проявить себя надежным, трудолюбивым и верным по отношению к ней.
Корбуло между тем отвернулся от нее к рабу, который ленивыми медлительными движениями точил (или делал вид, что точит) косу.
– Ну-ка, работай как следует! – Он вынул из-за пояса кнут и погрозил. – А не то попробуешь этого на своей спине.
Раб поспешно склонился над кривым железным лезвием и принялся елозить по нему точилом.
Фабиола одобрительно улыбнулась. Корбуло никто не назвал бы жестоким, но и применять силу при необходимости он не боялся. И то, что, как правило, ему удавалось обходиться угрозами, было хорошим признаком.
– Судя по всему, Гемелл владел приличным состоянием, – сказала она, желая узнать у управителя что-нибудь еще.
– Что верно, то верно, – вздохнул Корбуло. – Но боги отвернулись от него. Настал такой день, после которого все, что ни делал хозяин, обращалось в прах. Он влез в долги и вскоре уже лишился надежды когда-нибудь расплатиться.
Она хорошо помнила громил, которые демонстративно караулили день и ночь на улице напротив входа в дом Гемелла, и вечерние разговоры на кухне, где рабы собирались посплетничать.
– Брут говорил, что последней соломинкой оказался провал затеи с животными для арены…
Корбуло кивнул – с видимой неохотой.
– Да, хозяйка. Это дело должно было принести Гемеллу громадный доход – треть от всей выручки экспедиции бестиариев, ловивших диких зверей в Южном Египте.
От очередного воспоминания на Фабиолу повеяло мимолетным теплом: ее брат часто мечтал о том, как станет бестиарием. Но тепло тут же унесло холодным дуновением скорби. Ромул стал не звероловом, а гладиатором. Впрочем, на лице Фабиолы ничего не отразилось. Лупанарий научил ее полностью скрывать свои чувства от всех, даже от Брута.
И вдруг всплыло еще одно воспоминание. Незадолго до того, как Гемелл продал их с Ромулом, они подслушали разговор торговца с его приближенным писцом. Речь как раз и шла об отлове животных для цирка, который, по словам писца, должен был принести огромную прибыль. Близнецов тогда потрясло, что торговец не мог набрать денег на оплату своей доли в экспедиции. Им, нищим домашним рабам, его богатство всегда казалось безмерным.
– Да, такое предприятие должно было погасить все его долги, – спокойно сказала она.
– Не получилось. Все корабли потонули. И ведь не в первый раз.
– Все-все?
– Все до единого, – мрачно ответил виликус. – Попали в страшную бурю.
– Действительно невезение, – ахнула Фабиола.
– Если бы только это. Его ведь предсказатели предупреждали, что сам Нептун на него разгневался. – Корбуло грубо выругался, но тут же вспомнил, с кем разговаривает, и неожиданно покраснел. – Прости, хозяйка.
Фабиола решила воспользоваться случаем и продемонстрировать рабам свою власть. Она давно уже обратила внимание на то, что Брут довольно часто так поступал и благодаря этому его не только уважали, но и боялись.
– Не забывайся! – прикрикнула она.