В римском войске служило много воинов из побежденных племен. Это было обычным делом. В бесчисленных армиях Республики можно было встретить иберийцев, галлов, греков, ливийцев. В последние годы там попадались даже карфагеняне.
Коротышка-легионер выглядел разочарованным.
Ромул воспользовался моментом и подвинулся поближе к Бренну. Вместе они производили внушительное впечатление – огромный галл с могучими рельефными мышцами и его молодой друг, пусть не такой громадный, но тоже отлично сложенный. И пусть у Ромула не было ничего, кроме кинжала, они вполне могли постоять за себя, если бы началась схватка. Некоторое время эта пара и пятеро ветеранов пожирали друг друга взглядами.
Новий опустил меч.
– В легионах могут служить только граждане, – презрительно сказал он, – а не всякий сброд из варварских племен вроде вас.
– Точно! – поддержал его Кай.
Они якобы забыли, что в войске Красса была когорта наемников. И о том, что Ромул был наполовину италийцем. И даже о том, что Забытый легион входил в состав не римской, а парфянской армии.
– Так то в Риме, – примирительно ответил Бренн. – А здесь мы получаемся собратьями по оружию. С одной стороны мы, а с другой – парфянская сволочь.
Его слова вроде бы подействовали на ветеранов именно так, как он рассчитывал: те повернулись, чтобы уйти. Новий шел последним.
Ромул улыбнулся галлу и расслабился было. Как оказалось, рано.
Малорослый легионер вдруг остановился в дверях и повернулся. Бренн смерил его злым взглядом, но Новий застыл на месте.
– Странно… – задумчиво сказал он. – Очень странно.
Ромул с ужасом увидел, что Новий уставился на левую ногу Бренна, туда, где на икре отчетливо виднелся лиловый овальный след от ожога.
– Что еще? – крикнул снаружи Кай.
– На той войне проконсул Помптин велел нам ставить пленникам клеймо не на плече, как обычно, а на голени.
– Помню, – донесся ответ. – Ну и что?
Ромул не раз задумывался о том, почему клеймо Бренна стояло совсем не там, где у остальных рабов, но никогда об этом не спрашивал.
– Чтобы было видно, что это именно его рабы, а не чьи-то там еще, – крикнул Новий.
– Лучше расскажи мне что-нибудь новенькое, чего я не знаю, – недовольным голосом откликнулся Кай.
– У этого скота шрам как раз на том месте, где должно было стоять клеймо! – радостно завопил Новий и опять поднял меч. – Он тоже поганый раб!
Прежде чем он успел сделать еще хоть какое-то движение, Бренн рванулся вперед и толкнул недомерка в грудь. Новий вылетел из двери и далеко проехал на спине. Его четыре спутника с испуганными лицами метнулись в стороны.
– Сгинь отсюда, сын грязной шлюхи, – процедил галл сквозь сжатые зубы, – пока я не убил тебя.
– Дрянь, – прохрипел с искаженным злобой лицом Новий. – Вы оба – беглые рабы.
Ромул и Бренн промолчали.
– Феликс, наверно, был таким же, – добавил малорослый легионер, когда остальные извлекли мечи.
– За это бывает только одно наказание, – прорычал Кай.
– Распятие на кресте, – закончил Оптат.
Примитив и Аммий тоже подняли гладиусы. Вся пятерка с ненавистью в глазах уставилась на раскрытую дверь.
В животе Ромула собрался тугой комок. Ему уже много раз приходилось видеть эту зверски жестокую казнь. Медленная, мучительная смерть.
– Только попытайтесь! – прогремел Бренн. Он уже полностью израсходовал все запасы терпения и теперь стоял в двери, как разъяренный зверь. Нескольким тут было не развернуться, и напасть на него сейчас мог только один человек. – Кто первый?
Ни один из ветеранов не пошевелился. Они были подлецами, но не глупцами.
Ромул опрометью кинулся в комнату и схватил скутум и меч. Надевать кольчугу было некогда, но и с таким вооружением он готов был выйти против новых врагов. Возвращаясь к входу, он встретил Бренна.
– Убрались, – проворчал тот. – Но еще вернутся.
– Они расскажут всем. – Ромул изо всех сил боролся с подступающей паникой. Командирам-парфянам не было дела до прошлого солдат, но отношения с соратниками по центурии, вернее говоря, со всем легионом окажутся напрочь испорченными.
– Знаю.
– Что же делать?
– А что тут сделаешь? – Галл тяжело вздохнул. – Быть настороже. Страховать друг друга.
Такое состояние было хорошо знакомо обоим. Некоторое время они молчали, обдумывая имевшиеся у них возможности.
Возможностей на самом деле не было. О бегстве не могло идти и речи – зима дошла только до середины. Да и куда им идти? Тарквиний, единственный человек, который мог бы помочь им, все еще находился в заточении при раненом Пакоре. Они остались одни.