— Вы не могли воспрепятствовать прибытию короля?
— Вероятно. Но вскоре он нашел бы себе нового Предводителя.
— Он знает, что Клоп — это я.
Бандит пожал плечами.
— Я не говорил. Возможно, это сделал Роланд. Король знает только то, что желает знать, Сестра. Он находится в необыкновенно мерзком настроении, но быть может это лишь из-за того, что он нашел тут Милашку и засыпает в незнакомой постели -мысль о том, что королевские апартаменты, подобные Башне Королевы, все это время стояли забытыми, не привела его в лучшее расположении духа! Белые Сестры и инквизиция — не то, что он ожидает найти в Айронхолле. Он не желает, чтобы его беспокоили. Каждый раз он смотрит на свои поездки в Айронхолл, как на отдых. Он ненавидит думать о том, что Клинки не способны его защитить.
— Я не могу быть Клопом на привязке.
— Нет. Мы тебя отпустим. Амброз очень чувствителен к скандалам. Женщина в Айронхолле заставит его скрипеть зубами.
— Магистр Милашка знает о моем присутствии?
— Я не говорил, — резко сказал Бандит. Ему могло нравиться обманывать инквизитора или, быть может, он просто ему не доверял, — Клинки не доверяли никому, кроме друг друга.
— Я останусь Клопом, — согласилась она. — Но тогда вы должны сделать кое-что для меня.
— Говори.
— Ты ведь сказал кое-кому о том, кто такой Клоп, не так ли?
Бандит застенчиво кивнул.
— Пришлось предупредить его, когда посылал за тобой. Не хотел, чтобы он выпустил кота из мешка.
— Поклянитесь, что не скажете ему, что сказали мне, что сказали ему!
— Ээээ... клянусь.
О, что-то ждало молодого Яростного!
Глава двадцать первая
Путь в мой кабинет
Даже собаки не лаяли в Блэквотер. Деревня, словно мертвая, раскинулась под звездным небом, и лишь редкий крик летучей мыши демонстрировал признаки жизни. Йекис проскакала слишком далеко и слишком устала, чтобы попытаться преодолеть Старкмур.
Доблестный постучал в дверь гостиницы рукоятью своего меча.
— Лонгберри! — крикнул он. — Осберт Лонгберри! Именем короля!
Осберт должен спать крепко. Он был не четой Шервину в части мозгов -— не самый быстрый парень на лугу, как сказал бы Змей -— но все же он был аккуратным и честным.
— Я знаю тебя, — раздалось рычание из окна наверху. — Ты -— сир Доблестный.
— У вас прекрасное зрение!
— Узнал твой голос. Ты дал мне серебряный грош, если помнишь.
— Так и было. Сегодня вечером, получишь золотую корону.
Осберт крякнул, но остался у окна.
— Спешишь догнать короля, вероятно? Он назвал меня по имени. "Удачи, мастер Лонгберри", — сказал он. Его Величество, да благословят его духи, всегда помнит обо мне.
Слишком много усилий приложено Бандитом для безопасности!
— И я еду по его делам. Но скажите мне, приходил ли кто-то еще после короля и Клинков этим вечером?
— Ну, старый Вилл и фермер...
— Незнакомец?
— О, незнакомец... тёмненький парнишка, нос крючком? Один одинешенек. Очень нервный тип, постоянно осматривался.
— Похоже на него, — сказал Доблестный. — А что на счет лошадей?
Или рассвет застанет его замерзшим на пороге.
— Ничего. Им нужно поспать, лошадям. Прошли длинный путь.
— Две золотые короны? — взятки не должны сработать. Осберт любил лошадей больше, чем деньги.
— Ладно, есть Лумкин, — с неохотой ответил конюх.
— Что не так с Лумкином?
— Ничего. Большой, сильный мерин. Просто кое-кто считает его рысь тяжелой.
— Пойдет. Он поможет мне оставаться бодрым. Теперь, прошу вас, мистер Лонгберри!
Итак, Йекис нашла свое сухое стойло, с овсом и хорошим уходом -— Осберт не поскупился. Он торжественно поклялся, что оставит кобылу Доблестному и не продаст её. Юноша оседлал Лумкина, который и правда оказался горою мышц. И имел очень тяжелую рысь.
Доблестный заплатил две короны и отправился по болотистой тропе, чувствуя себя так, словно он скакал на заборе.
Ночь была загадочно неподвижной. Ледяная тишина нарушалась лишь постоянным стуком лошадиных копыт. Небо было усыпано звездами. Минула полночь, прежде чем юноша увидел громаду Айронхолла, поднимающуюся впереди.
Вдалеке сиял фонарь. Насколько ему было известно, — что значило, почти не известно, — гвардия никогда не патрулировала за стенами. Он надеялся, что его огонек заметят, потому что подкрасться к королевской Гвардии -— хороший способ оказаться очень мертвым. Не то, чтобы он был так уж жив. Холод и ощущение провала глубоко проникли в его кости. Все долгие часы цок... цок... цок... Не говоря уж о шаге Лумкина.