-- Если хочешь, я могу дать тебе неуязвимость почти ко всему... вот только зачем оно тебе? Эти способности слишком нагружают тонкие тела, и став неуязвимой ты потеряешь все свои способности. Оно тебе надо? Да и абсолютной неуязвимости не существует.
-- Зато я наконец смогу везде сопровождать тебя.
Вот оно в чем дело!
-- Так вот что тебя гложет... Недостаток силы? Не стоит, Химари, я видел многих погнавшихся за силой и пожалевших в конце, когда осознали что утратили что-то важное в этой погоне. Очень многих, и я не хочу чтобы ты повторила их судьбу, погнавшись за пустышкой. А если тебя так тревожит собственная слабость то просто подожди, и обещаю -- ты будешь сильной.
-- Но когда это еще будет? -- уныло спросила нэко. -- Ты уходишь уже сейчас, и берешь с собою только Таму, а я как всегда остаюсь дома...
-- Тама сильнее тебя -- это факт. Там где тебя вывернут наизнанку и выпотрошат как крольчиху, она пробьется на чистой силе, уничтожит всех врагов, и устроит локальный ад. Но она жила более трех тысячелетий и у нее огромная фора, а ты молода... Подожди, прошу: подожди, не торопись и ты догонишь ее.
-- И сколько ждать? Век? Тысячелетие?
-- До Нового года. Тогда все и решится.
-- Что именно?
Я пожал плечами и обернулся на чувство чужого присутствия. За спиной стояли дети. Трое. Две кицунэ года на два старше и маленькая нэко, примерно моего возраста.
Химари обернулась следом за мной. Прищурилась, перетекла в человеческую форму и спросила:
-- Вам чего?
Дети переглянулись, пошушукались и вперед вышла нэко. Поклонилась Химари, мне, подошла поближе и замялась. По сверкающим глазенкам было видно что она до безумия хочет что-то спросить, но боится. Я решил поторопить ее.
-- Не бойся малышка, я не кусаюсь.
Подумать только, она моя ровесница, а такое чувство что я намного старше. До чего все докатилось?!
-- А... а... скажите господин... А это правда... что вы можете дать любую способность... стоит только попросить?
-- Кто тебе это сказал?
-- Тетя Мияко.
-- Ага. Ясно... -- Счет к Мияко вырос еще на один пунктик. Пожалуй я даже знаю что сделаю с ней, когда она попадется мне на глаза...
Разочаровывать девочку (кстати, она ведь дочь того самого первого бакинэко спасенного Химари от безумия... Рум... да, точно -- его зовут Рум.) не стал. Улыбнулся, перетек в боевое обличье, снял в пряди один из кристаллов и положил в маленькую ладошку. Сжал тонкие пальчики.
-- Все что ты захочешь, любая способность и возможность. Выбирай с умом.
-- Спасибо, господин! Спасибо, спасибо, спасибо! А... папе с мамой вы можете дать такое?
Я чуть виновато улыбнулся и погладил ее по ушкам.
-- Увы, нет. У меня нет Стража среди бакинэко, и я не могу воздействовать на взрослых так же как на детей... Вот если бы Аямэ согласилась стать моим Стражем -- тогда бы смог, а так... Извини -- я вновь погладил ее по макушке и поднялся.
-- Жалко... -- огорчилась нэко, полюбовалась кусочком воплощенного огня Творца в ладошке и побежала к друзьям.
Я провожал их взглядом пока они не скрылись за поворотом, покосился на искрящуюся умилением и толикой ехидцы Химари, и пошел дальше, внутренне улыбаясь про себя. Конечно, Стражи дают мне более глубокую власть над определенным типом екаев, но моих сил это не умаляет. Я по прежнему могу воздействовать на любых существ, и сейчас, по сути, обманул это дитя, сказав чистую правду (а ведь на детей действительно воздействую чуть по-другому). Нехорошо, я знаю, но... Канэко Аямэ, хочешь ты того, или нет -- ты будешь моей! Тебя на блюдечке принесут твои же сородичи! А уж потом...
Хм...
-- Обманул не произнеся ни слова лжи, не стыдно?
-- Стыдно, -- охотно признался я. -- Но мне нужен Страж. И нужен срочно, иначе я бы и не торопился.
Задавать вопросов она не стала. Фыркнула, превратилась в кошку, опять залезла на плечо и укусила за ухо.
Глава 42. Обитель лисьих душ.
Квартал кицунэ представлял собою облагороженный участок леса, большой сад с возвышающимися кое-где домиками, укрытыми под сенью деревьев, изгибающейся полукругом формы. Ближним краем он огибал площадь под меллорном, начинаясь чуть в отдалении за окружавшими площадь зданиями. Другим -- чуть более длинным внешним, упирался в купол барьера. С боков он был ограничен озером с заготовкой под Храм Воды на небольшом островке и вытекающей из него рекой и рощей кветов, таким образом закрывая все свободные места под застройку и окончательно превращая деревню в правильный круг. Единственными свободными от леса участками в квартале были редкие поляны, место под храм, усадьба Кёко и дороги. Дороги здесь, как и во всей деревне, были хорошими, широкими, выплавленными из камня и представляющими собою единое, укрытое рунами неразрушимости и крепости, темно-зеленое, почти черное, полотно без единой неровности. По обочинам, кое-где из него плавно вырастали каменные фонари-пагоды, хранящие в себе лепестки голубого духовного пламени, что не обжигало, едва заметно светило днем и ярким солнцем освещало окрестности в ночи. К одному такому я и подошел.
На вид, фонарь -- один из четырех на развилке, ничем не отличался от соседей, но если присмотреться глубже, отчетливо ощущалась зарождающаяся суть екая, сплетенная со стихиями земли и огня.
-- Чувствуешь? -- спросил я у Химари, окуная ладонь в трепещущий огонек. -- Цукумогами зарождается.
Нэко согласно кивнула и заметила:
-- Рановато что-то. Мы рассчитывали что они будут появиться чуть позже.
-- Видно насыщенность манофона так повлияла. А тут еще и квартал кицунэ, где все время активно колдуют и манипулируют со способностями. Неудивительно что так рано. Надо предупредить Кёко чтобы присмотрела.
Наклонившись я пальцем начертил в камне рунный барьер, и свернул направо, к поместью Кёко.
Два стража-голема -- выполнявших скорее декоративную чем практическую роль, отворили створки и вновь замерли глиняными истуканами. Сменив форму плаща на напоминавшую классическое хаори и сцепив кисти в рукавах я медленно прошелся по дорожке, осматривая изменения произошедшие со времени моего последнего прихода. Особо ничего не изменилось кроме одного факта -- в поместье появилась прислуга и живность. Мелкие низшие аякаси, низший круг развития, едва обретшие разум и внешне похожие на бледные человеческие силуэты, мельтешили в поместье, ухаживали за садом, поправляли тропинки, убирали. В пруду завелись карпы, на веранде клетка с певчими птицами, а вдалеке в саду я увидел мелькнувший огненный завиток громадной саламандры, вероятнее всего выполнявшей роль сторожевого пса. В общем, кицунэ устроилась со всем комфортом.
-- Интересно, это соловьи? -- Химари, в отличие от меня на прислугу внимания не обратила, заинтересовавшись птичками. Ради такого случая не поленилась лично подойти и приподнять клетку, переполошив ее обитателей. -- Точно, соловьи! Только странные какие-то...
-- Измененные, -- я чуть приоткрыл ауру и птицы моментально успокоились. Расселись на жердочках, начали переговариваться звонкими высокими голосами. -- Судя по следам -- работа Мияко... Химари, измененные птицы несъедобны!
-- Жаль... -- облизывавшаяся было нэко, мигом утратив к ним интерес, направилась в глубь поместья. Я, посмеиваясь -- следом. Хозяйку мы нашли в зале с великолепным видом на растущую в саду сакуру, и помимо нее, здесь присутствовал еще один гость -- нужный и не очень неожиданный.
-- Йомей, -- поприветствовал я старого четыреххвостого лиса. -- ты мне как раз нужен был.
Старейшина степенно кивнул.
-- Рад видеть вас в добром здравии господин. Именно потому я и прибыл в поместье госпожи Кёко, по первому зову.
Отлучившись на минуту, Кёко вернулась с небольшим подносом, и принялась расставлять чашки.