— Тьфу!
— Катори, если бы я мог открыть этот затвор, я бы это сделал. Но я не могу. Я не могу. Так что, пожалуйста, перестань так на меня смотреть. Заткни уши и сядь. Ингрид старая. Она долго не протянет.
— Ингрид… — я прошептала её имя.
Я не затыкала уши и не сидела. Я вернулась к окну, прижав ладони к стеклу, пристально глядя на калидум, страдающую из-за меня. Я пробормотала её имя. Снова и снова, как будто это могло каким-то образом придать ей сил пережить купол.
Но она не выжила в тюрьме фейри.
Кровь пенилась из чёрной пустоты, которая была её ртом, розовая и красная. Она стекала по её подбородку, пачкая зелёную тунику, падала на пол под её пустым лицом.
Чёрные кожистые крылья пронеслись рядом с клеткой, а затем зелёные глаза с удлинёнными зрачками встретились с моими. Струйки дыма вырывались из широких ноздрей дракона, поднимались по бокам её длинной чешуйчатой морды, окружали её заострённые рога.
Я чувствовала её восторг, её чувство триумфа. Я задавалась вопросом, почувствовала ли она мою ненависть. Я надеялась, что да. Она фыркнула, а затем взмахнула крыльями и улетела.
Лусионаги в человеческом обличье прибыли вскоре после её ухода. Их золотые глаза скользнули по моему заплаканному лицу. В отличие от драконов, их лица оставались бесстрастными. Если им и понравилось наказание калидум, то это никак не проявилось. Их пальцы сомкнулись на золотых прутьях клетки. Без особых усилий они оттащили её в сторону.
— Они похоронят Ингрид?
— Они вернут её семье, — голос Круза раздался у меня за плечом.
Я повернулась и увидела, что он стоит рядом со мной, его лицо было таким же каменным, как у лусионага.
— Отведи меня к ним.
Его губы сжались.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
— Посещение их подвергло бы их опасности?
— Нет.
— Тогда отведи меня к ним. Ты можешь сказать своей матери, что это было частью наказания, чтобы заставить меня стать свидетелем того опустошения, которое причинила моя мелочность.
Он был спокоен, как спокоен волк, прокручивая в уме мою мольбу.
В конце концов, он согласился взять меня с собой.
* * *
Когда наступила ночь, он повёл меня через рощу калимборов, пролетая мимо ветвей и мостов, затем нырнул под туман и полетел ещё ниже. Наконец мы приземлились перед маленькой дверью в трёх этажах от корней дерева.
Круз поднял руку, чтобы постучать в дверь, но его кулак замер в нескольких дюймах от дерева. Он нахмурился, глядя на меня. Я застенчиво потёрла щеки.
— Что?
Он прищурился сильнее, но затем он моргнул.
— Вероли наносила макияж на твою кожу?
— Макияж? — это было из-за макияжа? Применяла ли она какие-нибудь средства? Я покопалась в своих мыслях, но ничего не нашла.
— Возможно. Почему? Он размазался?
— Ты… блестишь, вот и всё.
Я думаю, это было не так уж плохо. Я провела пальцем по щеке, затем проверила кончик пальца. Он действительно немного блестел.
Нахмурившись, Круз наконец-то постучал. Щёлкнула защелка, и затем высунулось маленькое круглое личико. Взгляд ребёнка расширился, когда он остановился на Крузе, затем ещё шире, когда он остановился на мне.
— Можно войти?
Ребёнок сглотнул, когда снова поднял взгляд на Круза.
— Моя — Круз прочистил горло, — будущая новобрачная хотела бы поговорить с твоей матерью.
— Что такое, Ранка? — раздался тонкий голос изнутри.
А затем дверь открылась шире, открыв маленькую женщину с копной рыжих волос. Когда она увидела меня, то замерла.
— Пришла, чтобы тайком забрать одного из нас? — у неё был странный акцент, акцент человека, для которого английский не был родным языком.
Круз заговорил с женщиной на фаэли. Она подозрительно посмотрела на него, затем подозрительно посмотрела на меня. Наконец она впустила нас.
Я переступила порог, но Круз этого не сделал. Что-то в тёмной квартире заставило его остановиться.
— Я нужен во дворце, — его голос был громким, на грани высокомерия. — Я надеюсь, что этот визит научит тебя не играть с людьми из нашего королевства. Мне бы не хотелось убивать ещё больше, потому что я не могу держать свою будущую жену под контролем.
Я нахмурилась, глядя на него.
Если он и заметил моё замешательство, то не прекратил своего странного поступка.
— Я пошлю Доусона за тобой, как только ты достаточно раскаешься. А теперь иди и загладь вину за ту жизнь, которую эта семья потеряла из-за тебя, — он левитировал, а затем взмыл в небо.