— Разрушение тумана, — прошептала я. — Убийство драки, избавление от вариффа и свержение твоего отца.
Дрожь пробежала по нему, когда его колени коснулись моих бёдер. Я откинула голову на сено и посмотрела на него снизу вверх. Его глаза были закрыты. Я изучала длинные чёрные ресницы, обрамляющие его веки, точёный подбородок, скрытый щетиной, густые брови на несколько оттенков темнее его волос.
Его глаза открылись. Устроился поверх меня. Он был напряжен рядом со мной. Задумчивый вид напряжения, который сказал мне, что он взвешивает мои слова, решая, может ли он доверять им.
— Ты спишь с ним?
— С Крузом? — пискнула я.
— Нет, с Грегором, — он закатил глаза. — Конечно, с Крузом.
— Нет, — я покачала головой, и кусочки соломы впились мне в кожу головы. — Нет.
— Я видел, как ты целовала его.
— Я не целовала его с тех пор, как он вернул Гвенельду к жизни.
— Я не говорю о месяцах назад. Я говорю о трёх днях назад.
— Я не целовала его три дня назад.
— Я видел тебя.
— Ты, должно быть, видел кого-то другого.
Он фыркнул и встал, затем прошёлся по маленькой, сырой, затхлой комнате.
— Ты ожидаешь, что я буду доверять тебе, когда ты лжешь мне в лицо?
Я приподнялась на локтях, тревога пробежала по моему позвоночнику.
— Я не…
— Перестань отрицать это. Перестань врать!
Он сжал одну руку в кулак, а другой надавил сверху, хрустя костяшками пальцев, пока они не хрустнули.
— Я видел тебя в глэйдах. Я видел, как ты его целовала.
Я почти улыбнулась. Я определённо вздохнула.
— То, что ты видел, было тем, как я делала Крузу искусственное дыхание.
Он перестал расхаживать, сердито посмотрел.
— Искусственное дыхание?
Я прикусила губу.
— Я думала, что он утонул, и я пыталась спасти его.
— Фейри не могут утонуть.
Мои уши горели, что снова вызвало боль в мочке, где была порвана кожа. Я прикоснулась к одной, чтобы посмотреть, перестало ли она кровоточить, и поморщилась от прикосновения. Эйс проследил за движением моих пальцев, а затем навис надо мной и оттолкнул мои пальцы. Через несколько секунд голубое пламя охватило его руку и связало мою разорванную кожу. Я стиснула зубы от жгучей боли, на верхней губе выступили капельки пота.
— Тебе придётся заново проколоть уши.
— Спасибо.
— Я причинил тебе боль в первую очередь, так что не благодари меня. Когда люди причиняют тебе боль, ты не благодаришь их. Ты их не защищаешь.
Я могла бы сказать, что дело было не только в мочках моих ушей. Речь шла о множестве других вещей.
— Скажи мне правду сейчас, Кэт. Настоящую правду, — его тон был чистым стальным.
— Это что, гаджои?
— Гаджои? Нет. Ты не просила меня лечить тебя.
— В тот день, когда я порезала себе горло, я не просила тебя вылечить меня, но всё же я была у тебя в долгу.
— Ты не была.
— Я почувствовала это. В моём животе…
— Это было чувство вины.
— Ты сказал, что это был гаджои.
— Я солгал. Однажды. Однажды я солгал. Мне было больно. Пристрели меня. Сколько раз ты мне врала, а?
Я прикусила губу.
— А теперь скажи мне грёбаную правду.
— Я действительно думала, что Круз утонул. Он не двигался. Он не дышал. Мне пришлось выуживать его из глэйда.
Эйс согнулся в талии и хлопнул ладонями по соломе по обе стороны от моих локтей. Его рот был в нескольких дюймах от моего.
— Фейри. Не. Тонут.
Я вздрогнула.
— Я знаю это сейчас, но тогда я этого не знала.
— Ну и что? Круз притворился мёртвым, чтобы ты его поцеловала?
— Нет.
— Тогда что, чёрт возьми, там произошло? Почему ты делала грёбаному фейри искусственное дыхание изо рта в рот?
Я вздёрнула подбородок. Эйс имел право злиться из-за многих вещей, но это не означало, что он должен вести себя как мудак только потому, что не понимает.
— Я сделала ему искусственное дыхание, потому что не знала, что случилось. Но если бы ты действительно позволил мне закончить разговор, я бы рассказала тебе остальную часть истории.
— Заканчивай рассказывать.
— Ну, это действительно заставляет меня захотеть говорить сейчас.
Он схватил меня за подбородок.
— Что случилось?
Я убрала подбородок из его руки, но продолжала смотреть ему в лицо.
— Я оглушила его. Я ударила его электрическим током.
— С помощью чего?
Изрядная доза трезвости охладила моё сердце. Когда мы встретились, он был плохого мнения об охотниках. Что, если он ненавидел Дэниелей, как и его братья? Правда, он принял меня, зная, что я наполовину охотница, но тогда он думал, что я наполовину Благая. Принял бы он меня, если бы знал, что моя вторая половинка не Благая?