Теперь, когда Анджелина заметила меня — и предупредила половину комнаты о моём присутствии, — больше не было возможности сбежать. Дерьмо.
— Эйсу так повезло, — пробормотал Доусон. — Она такая красивая.
Анджелина прокладывала путь сквозь толпы людей. Как обычно, на ней был наряд, обнажавший её подтянутый, округлый живот.
— Насколько прекрасна эта вечеринка?
Пытаясь притвориться, что все на меня не пялятся, я сказала:
— Это… что-то, — в то время как Доусон выпалил. — Она почти так же прекрасна, как и ты, Анджелина.
Комплимент подогрел и без того яркое самолюбие Анджелины. Она рассмеялась.
— Ты милый, — она ущипнула пылающую щеку Доусона. — Как тебя зовут?
Доусон выпрямился, как защелкнувшийся браслет.
— Доусон. Меня зовут Доусон. Я сын Вероли и лицензированный водитель руны. Если тебе когда-нибудь понадобится водитель, ты можешь позвать меня.
Анджелина ещё немного пощебетала, а затем взяла меня под руку и потащила в толпу.
— Он милый, как щенок, не так ли? Я хотела бы завести щенка, но животные из вашего дома не могут выжить в нашем. Жаль, да?
Я оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что Доусон остался со мной. Несмотря на то, что его глаза были опущены, он следовал за мной по пятам.
— Есть кое-кто, кто продолжает приставать ко мне с просьбой об аудиенции с тобой. Очевидно, вы встречались на Земле? — ноги Анджелины, должно быть, не касались земли, потому что её голова была на одном уровне с моей. — Она действительно утомительна, но я обещала ей пару минут твоего времени.
Как мило со стороны Анджелины управлять моим социальным календарём.
Мы остановились перед женщиной, чья кожа была такой тёмной, что, казалось, поглотила весь свет в комнате. Только её глаза были яркими, паутина янтарно-зелёного цвета, которая соответствовала изумрудной нити, обвитой вокруг чёрной косы, которую она носила как корону.
— Катори Прайс.
Её имя ударило мне в мозг, как обломки смерча.
— Патила, — в последний раз, когда я видела её, она обожгла три моих пальца волшебным огнём. — Приятно встретить тебя здесь, — пробормотала я, оглядываясь вокруг в поисках дружелюбного лица… Ну, более дружелюбного.
— Не могли бы мы поговорить наедине?
Я не была уверена, кого она спрашивала — меня или Анджелину.
— Я… я…
Анджелина тряхнула волосами.
— Хорошо, но не более пяти минут. Катири предстоит сделать ещё много раундов. В конце концов, она сегодня настоящая звезда. Выжившая в куполе.
Она подмигнула мне, как будто выживание в куполе было какой-то глупой игрой, а не смертельным наказанием.
— Пойду, принесу нам выпить, — она отпустила мою руку и растворилась в толпе.
Патила уставилась поверх меня на Доусона.
— Ты можешь сказать своему другу, чтобы он тоже ушёл?
— Я бы предпочла, чтобы он остался.
— Я не причиню тебе вреда.
Я фыркнула.
— Ты всё ещё носишь метку фейри. Только этот фейри может убить тебя.
— Некоторые вещи хуже смерти.
— Зачем мне причинять боль почётному гостю? Я окажусь в куполе, из которого, в отличие от тебя, скорее всего, я не выберусь.
Моя пыль кружилась в своих направлениях под моим ожерельем, как будто напоминая мне о своём присутствии. Моя пыль. Когда я перестала думать о ней как о собственности Стеллы? Я повернулась к Доусону.
— Дай мне минутку, хорошо? Через минуту присоединяйся ко мне.
Он изучил суровое лицо Патилы, прежде чем сказать:
— Если ты причинишь ей боль, Эйс убьёт тебя.
— Я в этом не сомневаюсь.
Патила повела меня обратно к тёмным углам комнаты, подальше от толпы и плавающих бумажных фонариков.
— Все, кажется, убеждены, что Эйс заклеймил тебя, но я помню твою метку. Это была буква V. Не буква W.
От её намёка по мне пробежал холодок.
— Ты, должно быть, пропустила одну V.
— Я ничего не пропускаю.
Она приблизила своё лицо к моему и понизила голос. Пьянящий аромат туберозы поднимался от её гладкой кожи, как дым, и проникал в мои раздувающиеся ноздри.
— Когда Круз сказал драке, что я, должно быть, неправильно истолковала твою метку, она наказала Маркуса, сказала, что моя ложь выставила её дурой.
— Чего ты хочешь?
Она улыбнулась.
— Я хочу, чтобы Грегор снова включил печать портала для Маркуса.
Маркус. Это имя вызвало в памяти серебряные волосы, человека, такого же белого, как Патила была чёрной.
— Он мой муж.
— Почему ты думаешь, что Грегор послушает меня?
— Он уже однажды послушал тебя, — маслянистая улыбка изогнула её губы.