И снова я задалась вопросом, не было ли это традицией. Но если так, то почему калигосупра тоже не были в белом?
Сосредоточившись на нарядах, я на мгновение забыла о сковывающем меня внимании. К сожалению, момент прошел, и я снова принялась грызть внутреннюю сторону щеки.
Лицо Доусона разгладилось, как только он приземлился на пол из тумана, который покрывал землю, как свежий снег. Лайнус подошел к руне и протянул ладонь, чтобы помочь мне выбраться. Несмотря на то, что я не хотела прикасаться к нему или к земле, если уж на то пошло, я положила свою руку поверх его и спустилась с руны как можно грациознее. Завитки тумана обвились вокруг моих лодыжек, как влажная паутина, извиваясь в складках моего платья.
— Ты выглядишь ослепительно, моя дорогая, — сказал он, когда Доусон снова взлетел.
Не возвращайся, Доусон. Не бери свою мать. Оставайся в безопасности.
— Катори, наше дитя, — прошептал голос, от которого у меня по спине пробежал холодок.
Как будто поднялся туман, холодные нити теперь обволакивали мои щёки.
Я моргнула, когда поняла, что это не туман скользил по моим щекам, а руки… пальцы, сделанные из мерцающего дыма. Моё сердце ёкнуло, когда я уставилась в лицо, которое больше походило на череп, чем на лицо.
Тонкий тёмный череп.
Я сглотнула.
Жизнь над кладбищем не подготовила меня к этому.
ГЛАВА 61. НОЧЬ ТУМАНА
Неблагой скользнул своей туманной рукой вниз по моей шее. Его нематериальная конечность отделилась от тела, а затем снова прикрепилась.
Я сжала пальцы на руке Лайнуса, который хихикнул от моей мёртвой хватки.
— Ты пугаешь нашу невесту, Рафи.
Неблагой — Рафи — повернул свою — или это была она? — голову к Лайнусу и нахмурился. Для черепа, сделанного из дыма, он обладал обширной палитрой выражений.
— Пройдем? — спросил меня Лайнус.
Как будто у меня был выбор места назначения.
Как будто я могла сказать «нет».
Как будто я могла вместо этого пойти домой.
Он повёл меня к арочной решетке, покрытой тонкими зелёными лозами, с которых капали белые цветы. Свет свечей мерцал между лепестками и листьями, как осколки упавших звёзд. Единственный голос сопрано, чистый, как фиолетовая ночь, струился над безмолвной толпой — завораживающий, гипнотический.
Когда тонкая рука Неблагого обвилась вокруг моего предплечья в перчатке, я попыталась не вздрогнуть. Моя пыль сдвинулась с места, такая же дикая и нервная, как и я. Пустые чёрные глаза призрака повернулись к татуировке охотника, обвивающей мою шею.
Когда ноги понесли меня ближе к концу цветочного туннеля, я вдохнула тёмный аромат сумерек. Передо мной возвышался помост, прозрачный, как льдина. Он не мог быть сделан изо льда, иначе бы растаял от тепла фейри, стоящих на нём.
Эйс, Круз, Лио и Грегор все были там и ждали. Все в чёрном, кроме Грегора, который был одет в белое.
Тёмные тени колыхались в пространстве между их телами. Не тени. Неблагие. Ещё многие кружили вокруг прозрачного помоста, разъединяя и соединяя конечности, когда они вытягивали головы, чтобы посмотреть, как я прохожу мимо них и поднимаюсь по хрустальным ступеням.
Их было так много, что я задалась вопросом, покинул ли кто-нибудь Неверру.
Круз сказал, что я не буду одна, но я думала, он имел в виду, что они с Эйсом будут там. Имел ли он в виду, что Неблагие пополнят наши скромные ряды?
Остались ли они, чтобы помочь нам, или страницы книги Леи не позволили им пройти через порталы?
Как только я подошла к Крузу, Лайнус отпустил мою руку и встал рядом со своим мрачным вариффом. Словно почувствовав моё прибытие, появился Котёл.
Круз наклонил лицо ко мне. Он медленно поцеловал меня в щеку. Когда он поцеловал другую, его дыхание донесло до моих ушей тихие слова.
— Наши союзники носят белое.
Я моргнула, глядя на него, когда он отстранился и повернулся лицом к Котлу. Ария, сопровождавшая мою прогулку, подошла к концу, и в тишине, воцарившейся над землёй, мои глубокие удары сердца соперничали со звуком бурлящего Котла.
— Неверрианцы! — голос Лайнуса прогремел в неподвижном воздухе, как канонада.
Я подскочила, и мой пульс участился. Ладонь Эйса засветилась. Сквозь красную перчатку тыльная часть моей ладони тоже засветилась. Низкое шипение донеслось от ближайших к нам Неблагих.
Король поднял золотой кубок с белого мраморного блюда. В такт ему толпа внизу подняла сверкающие кубки, которые мерцали в темноте, как пламя зажигалки во время концертов. Вскоре Лио, Грегор и Эйс тоже схватились за кубки, но не подняли.