— Сейчас мы разовьём твои рефлексы.
Я хотела пожелать удачи в этом, но Каджика исчез. Он снова появился у меня за спиной. К тому времени, как я повернулась, он уже скрылся в другой части амбара. Я побежала, развернулась, остановилась, прислушалась, но в отличие от стрелы, которую мне удалось всадить в свою цель, мне ни разу не удалось опередить охотника.
* * *
После того, как Каджика высадил меня дома, я растаяла в ванне, наполненной мылом с ароматом лаванды, которое пузырилось так густо, как взбитые сливки. Я погрузила в воду каждую частичку своего избитого тела. Мои волосы веером рассыпались вокруг меня, такие же невесомые и гибкие, как цветки водорослей, которые плавали на озере Мичиган после шторма.
Пузырьки воздуха вырывались у меня из ноздрей, щекотали губы, но я всё ещё оставалась под пенистой поверхностью. Я растопырила пальцы, сжала их, снова растопырила. Вода покрывала их, как тёплое масло. Я подумала о том, как плавно Каджика бродил по сараю, как он отвлекал мои чувства, перемещая предметы своим разумом, переключая моё внимание на места, где его не было, снова и снова сбивая меня с толку. Будет ли мой собственный разум когда-нибудь таким же острым, как у него? Должна ли я была сбросить ещё один слой рациональности, смириться с тем, что моё тело может совершать невозможные с медицинской точки зрения подвиги?
Это заставило меня задуматься, могу ли я умереть. Например, действительно умереть, так же, как умирали люди, или я каким-то образом стала такой, как Каджика и Эйс? Кого можно убить только волшебной пылью или окровавленной стрелой из рябинового дерева в сердце?
Я опустошала свои лёгкие до тех пор, пока они не сморщились, как термоусадочная плёнка. Держа рот закрытым, я ждала, что почувствую что-нибудь. Не смерть — я не пыталась утонуть. Особенно не в ванне. Я хотела посмотреть, не затуманится ли мой разум и не потемнеет ли, не замедлится ли мой пульс до вялого ползания.
Я не успела закончить свой эксперимент, как чьи-то руки сомкнулись вокруг моих рук и дёрнули меня так сильно, что мои губы разорвались, как две полоски липучки. Вместо того чтобы закричать, я набрала в лёгкие столько воздуха, что у меня в горле словно загорелось.
ГЛАВА 9. ГНЕВ
Я кашляла и отплёвывалась.
— Ты оставила свой разум в том дурацком амбаре? — Эйс зарычал, его глаза сверкали в дневном свете, проникающем через окно гостевой ванны.
Я несколько раз моргнула, глядя на него. Вереница вопросов пронеслась у меня в голове и запуталась на выходе.
— Как ты… Почему… Ты следил…
Я снова закашлялась, затем вспомнила, что я голая, и мой кашель превратился в судорожный вдох.
Нижняя часть моего тела была скрыта под плотными пузырями, но не грудь. Пена соскользнула с моей кожи, открывая больше меня, чем я когда-либо показывала Эйсу.
Не то чтобы он смотрел на мою грудь.
Он был слишком занят, сердито разглядывая моё лицо.
Я попыталась вырвать свои руки из его хватки, но он только крепче сжал их.
— Я не склонна к самоубийству, Эйс.
— Ты почти меня одурачила, — мрачно пробормотал он.
— Как ты вообще узнал, что я была в амбаре?
— Ты думаешь, я позволил бы тебе уйти с непредсказуемым охотником? Что, если бы он решил убить тебя? Или запереть тебя? Или…
— Каджика может быть твоим врагом, но не моим.
— Вот именно.
— Что именно?
— Он мог взять тебя в заложники. Использовать тебя, чтобы получить рычаги давления на меня.
— Он не думает, что я так много значу для тебя. Он думает, что мы просто друзья.
Эйс фыркнул.
— Что?
— Да ладно, Кэт. Каджика может быть непредсказуемым и слегка не в себе, но он не глуп, и ты можешь быть довольно дружелюбна — в хорошие дни — но ты не ходишь вокруг, держа людей за руки.
Многое укололо меня в том, что он только что сказал.
— В хорошие дни? Неужели я невыносима в остальное время?
Улыбка заиграла в уголках рта Эйса, но исчезла, когда его глаза, наконец, оторвались от моего лица.
— И что? — спросила я. — Неужели я?..
— Что?
— Эйс! Глаза вверх.
Он моргнул, зрачки запульсировали, а затем он разжал руки, сомкнутые на моих предплечьях. Я снова погрузилась под воду с сильным всплеском, от которого вода брызнула на его рубашку облачного цвета и узкие джинсы. Тёмное от воды пятно высохло почти мгновенно.
— Как ты попал в мой дом?
— Дверь была не заперта.
Я размазала мыльные пузыри по своей груди.
— Ты пересилил музыку ветра?
Он не улыбнулся.
— У тебя всё ещё есть чувства к Каджике?