Ее лицо исказила бесцеремонная улыбка, которая окрасила её карие глаза в отвратительный чёрный оттенок.
Я больше не развлекала её.
Её взгляд метнулся к моему отцу.
Я бросилась к нему, но она добралась до него первой. Она развернула его стул к моим голеням. Я споткнулась и тяжело приземлилась на спину. Мой затылок ударился об угол острова, и раскалённая докрасна боль взорвалась в моём черепе. Я подавила всхлип и с трудом поднялась на ноги.
— Ты хочешь поиграть в недотрогу? Хорошо. Давай поиграем.
Движением запястья она приставила нож к горлу моего отца.
— Нет! — закричала я.
Его порезанная кожа сморщилась и покраснела, а затем потекла кровь.
Потекла густым потоком.
— Нет!
Она могла отнять у меня всё, но не у моего отца. Крик, казалось, разрывал мне горло.
Изо рта моего отца вырвался странный булькающий звук. Или это шло от пореза? Его испуганные глаза метнулись к моим, затем снова закатились. Я схватила кухонное полотенце и прижала его к глубокому порезу, но кровь пропитала полотенце за считанные секунды, капнула на костяшки пальцев и потекла по моим мокрым предплечьям алыми ручейками.
Стелла не остановила меня.
Она не пошевелилась.
Её рот округлился в беззвучном вздохе.
— Что ты наделала? — мои ноздри раздувались от маниакальных вдохов. — Что ты наделала?
Её пыль опалила меня, как горящие угли. Продолжая давить на горло отца, я потерла шею, но потом папа булькнул, и обе мои руки вернулись к его ране.
Пахло чем-то едким, как огонь и металл. Я сглотнула и поняла, что зловоние также покрыло моё небо. Неужели Стелла перерезала мне шею?
Я снова поднесла руку к горлу. Кожа была гладкой, омертвевшей. Её пленённая пыль больше не извивалась под скользкими подушечками моих пальцев.
Она взяла её обратно.
Радужки Стеллы побелели, а затем её лицо покрылось прожилками и посерело. Её тело затвердело, как бетон.
— Катори, — кто-то позвал меня по имени.
Я посмотрела на папу, но его губы были вялыми.
Снова прозвучало моё имя. Голос был глубоким и знакомым.
Круз.
Наконец-то кто-то пришёл, но пришёл слишком поздно.
Я уставилась на своего отца. Я чувствовала себя опустошенной, подавленной, слабой, беспомощной. Сломанной. Я была сломлена.
— Папа, перестань. Не оставляй меня, — всхлипнула я. — Не смей оставлять меня.
Его кожа была желтоватой. Я прижала окровавленную руку к его груди, нащупывая пульс.
Я не смогла найти.
Я вытянула шею назад, чтобы посмотреть на Стеллу. Она всё ещё не двигалась. Янтарный цвет её волос превратился в штормовой серый. Блестящие кудри поникли, а затем осыпались с её головы, как песок.
Кожа слезла с её челюсти. Её пальцы превратились в обрубки, а затем запястья отвалились.
Как бетон, взорванный динамитом, Стелла взорвалась облаком пыли.
Она была мертва.
Она была мертва, но и мой отец тоже.
ГЛАВА 12. СДЕЛКА
Я сильнее прижала кухонное полотенце к горлу отца, как будто остановка потока крови могла заставить его сердце снова биться. Я ещё не была врачом, но и идиоткой тоже не была. Присутствие крови внутри тела без сердцебиения не дало бы волшебного толчка сердцу.
Волшебным образом…
— Круз! Верни его мне. Верни его обратно.
— Я не могу обещать, что его дух достаточно близок…
— Перестань болтать и приведи его обратно! — слёзы потекли по моему рту.
Он присел на корточки рядом со мной.
— Если я справлюсь, ты будешь у меня в долгу.
— Если ты справишься, я буду рада быть у тебя в долгу, — моя шея и грудь пульсировали. — Просто, пожалуйста… пожалуйста, верни его, — мой голос был едва громче шепота.
Он убрал мои руки с раны моего отца, положил свои на убывающий красный поток и пробормотал слова фаэли. Я не понимала ни одного из них. Я даже не пыталась. Пока они работали, пока они возвращали моего отца.
Я схватила нож, выпавший из иссохших пальцев Стеллы, и разрезала пластиковые стяжки на запястьях отца. Как мёртвый груз, его руки упали на сиденье стула. Я переплела свои пальцы с его. Прижала руку к моей груди. К моему бешеному сердцу.
Я пожелала, чтобы его вялые пальцы обхватили мои.
Они этого не сделали.
Мольба Круза стала более настойчивой. Литания его слов стала более поспешными. Они вибрировали внутри кухни, перекрываясь плеском воды и раскатами удаляющегося грома.
Пальцы фейри заискрились золотым пламенем, которое остановило кровь. Медленно края раны засветились и разгладились, поднимаясь навстречу друг другу, как молния. Круз провел подушечками пальцев по ране, и она зажила, кожа снова срослась.