— Ты знаешь, что твоя дочь планирует застрелить твоего сына?
Пак замедляется и смотрит на меня, подняв брови.
— Какого хрена?
— Да, видимо, он разозлил «Серебряных Ублюдков», так что она собирается буквально убрать его.
Пак встает, отчищая руки. Дерьмо. Шесть лет вместе, а его задница стала еще сексуальнее. Кажется, в этом имеется некая несправедливость, учитывая, что это я пережила две беременности.
Пак, ухмыльнувшись, шагает в мою сторону.
— Вы сегодня выглядите очень сексуально, миссис Редхаус.
— Именно так, мистер Редхаус, и не пытайтесь сменить тему, — говорю я ему, подавив улыбку. — Тебе есть за что ответить. Твоя дочь, кажется, думает, что она крутая байкерша.
Он хватает меня за затылок, впечатывая в своё тело так же, как и тысячу раз за все эти годы, никогда не переставая меня заводить.
— Видимо сказывается плохое воспитание, — бормочет он, целуя меня в подбородок. — Разве она не знает, что девушки не могут состоять в клубе?
— Похоже, она не принимает эту логику, — говорю я ему. — Серьезно, ты не должен позволять детям говорить такие вещи.
— Это то, кто мы есть, — отвечает он.
Я пытаюсь поспорить, но он не дает мне и шанса, целуя меня в губы, настолько разгоряченный, что я забываю, как дышать. Потом его руки сжимают мою задницу, и подняв, переносят меня на верстак.
— Дети снаружи, — шепчу я. — Они могут войти...
— Они играют со шлангом, — отвечает он. — Я слышу их по всему двору. У нас есть как минимум десять минут.
Я обдумываю все. Даниэль всё ещё ждет меня за столом, но она большая девочка. И Пак прав насчёт детей.
— Хорошо, — соглашаюсь я.
Пак просовывает пальцы в мои джинсы, стягивая их к коленям. Я, неловко балансируя, наклоняюсь, чтобы снять ботинки. Он ловит меня и разворачивает, толкнув через стол, из меня вырывается дикий смех.
— Вы должны относиться к этому серьезно, миссис Редхаус.
Его пальцы дотягиваются до развилки моих бедер, гладя вверх и вниз вдоль моей киски. Затем он заменяет их своим членом.
— Бл*дь, — вздыхаю я, когда он толкается глубоко внутрь.
— Теперь поняла в чем заключался мой план? Боже, эти Кегели следует сделать обязательными для всех женщин на Земле, — бормочет он. — Твоя киска туже, чем была до детей, без шуток.
Я сильно сжимаю его, потому что нет ничего лучше лести, чтобы вдохновить девушку.
— Даниэль боится, что испортит жизнь своему ребёнку.
Пак смеется.
— Ты сказала ей, что корабль уже ушел?
Я открываю рот, чтобы ответить, но он вонзается в меня особенно сильно, и мой мозг перестает работать. Ух ты.
Я слышу, как дети кричат на улице. Кэти снова пытается застрелить своего брата? Я решаю, что мне всё равно.
— Ты чертовски горяча, — шепчет Пак, вцепившись пальцами в мои бедра.
Он делает паузу, и я толкаюсь на него, не желая, чтобы он останавливался. Он обнимает меня, чтобы найти мой клитор.
— Ох, дерьмо! — стону я, выгибая спину. — Это так хорошо, малыш.
Поцеловав меня в затылок, он начинает двигаться быстрее. Каждым ударом наполняя меня, и я извиваюсь, желая большего. У меня нет настроения играть или дразнить — я просто хочу, чтобы он трахнул меня. Жёстко.
Не проблема.
Опять же, никогда и не была. Пак всегда точно знал, что мне нравится, и уже вскоре он заставляет меня зависнуть на краю.
— Скажи, что хочешь.
— Я хочу это.
— Что?
— Твой член.
— Ты уже получила его, детка.
Отпустив себя, Пак глубоко толкается внутрь, пока я хнычу, взрываясь вокруг него. Через несколько секунд он присоединяется ко мне, сильно дрожа. Наконец он отпускает меня, и мне удается подняться, покачиваясь на ногах-спагетти. К тому же, мои джинсы все еще обернуты вокруг щиколоток, что не очень-то помогает.
— Ты в порядке?
— Отлично, — отвечаю я, потянув их вверх. — Ты думаешь, что отвлёк меня, но это не так. Мы должны поговорить о любви твоей дочери к насилию.
— Мама! — кричит Кэти.
Стараясь быстрее застегнуть штаны, я упираюсь в дверь.
— Да?
— Почта здесь! Могу я пойти проверить?
— Конечно, детка.
Пак подходит ко мне сзади и оборачивает руки вокруг моей талии, когда Кэти идет к гаражу, размахивая фиолетовым конвертом.
— Смотрите! — говорит она радостно. — Держу пари, что это приглашение на день рождения.
Протягивая руку, я беру конверт, изучая его. Обратного адреса нет, но зато есть почтовый штемпель Чикаго. Хмурясь, я рву его.
Это открытка на День матери, что кажется странным, учитывая, что уже июнь.