Я не была достаточно смелой, чтобы сказать Даниэль, где я нахожусь, хоть и написала, что я в безопасности, с Паком. Она была суровой девчонкой, к тому же за ней всегда по пятам следовал Блэйк, поэтому у меня не было сомнений, что она попытается ворваться в Оружейную. Скорее всего, она бы так и сделала. У Даниэль имелось много качеств, но трусость не была в их числе.
Реджина и Эрл тоже хотели поговорить.
Я не могла этого сделать. Они должно быть уже знали, что я натворила. Каллап не был большим городом. Я уговорила Пака позвонить им и объяснить, что со мной всё в порядке.
Он нахмурился, но сделал это.
Потом он отправился в Каллап, чтобы собрать вещи, по пути заехал в «Лось», чтобы сообщить им, что моя мама умерла. Тереза была искренне рада Паку, заставляя меня чувствовать себя ещё более виноватой, что я не позвонила ей сама.
На самом деле, чем дольше я сидела в постели (и нет, это не та противная, на втором этаже, Пак перенес наши вещи в нормальную комнату), тем сильнее росла моя вина. Многие люди заботились обо мне. Они давали мне всё, но только стоило всему развалиться, я не смогла ответить им тем же.
После того, как всё это закончится, я поговорю с ними. Я позабочусь о том, чтобы они поняли, как сильно я их люблю и ценю.
Ну, если только я не окажусь в тюрьме.
Конечно, теперь, когда Пак со мной, это будет менее вероятно. Ведь он уже сидел, но только один раз. Поэтому он должен был научиться заметать следы, не так ли?
Боже, я надеялась на это. Я не хотела, чтобы он попал в тюрьму из-за меня. Он не выглядел особенно обеспокоенным происходящим, хотя я знала, что это не так.
Когда он, наконец-то, возвращается и ложится со мной в постель, то произносит:
— Я твой старик. Ты должна доверять мне. Я разберусь с этим.
— Как ты собираешься это сделать? — спрашиваю я, положив голову ему его грудь. — Я часть этого — мне нужно знать, какой у тебя план.
— Твоя задача — следовать моему примеру, — отвечает он.
Я открываю рот, чтобы возразить, но он переворачивает меня на кровати. А затем его пальцы оказываются внутри меня, и я совершенно обо всем забываю.
Поездка должна была занять около двадцати часов, но мы были в пути в течение двух дней. По моим расчетам мы должны были приехать в Калифорнию в пятницу. На что Пак возразил, так как был уверен в том, что мы приедем уставшие и измотанные, а это явно не поможет делу.
Наступает вечер пятницы. Пообедав на заправке, мы садимся в машину, собираясь выезжать с парковки, но звонит Тини.
Будто парализованная я смотрю на свой телефон.
— Что я должна делать?
— Ответь, — говорит Пак. — Скажи ему, что у тебя есть для него деньги, можешь сказать, что работаешь на меня. Потом спроси о прахе своей матери или о чём-нибудь еще. Что-угодно, лишь бы заставить его говорить. Может быть, он даст нам то, что мы сможем использовать.
Кивнув, я отвечаю.
— Да?
— Бекка, я уже не ожидал тебя услышать, — отвечает мой отчим, самодовольным тоном. — Ты уже приняла какое-нибудь решение?
— Я работаю над тем, чтобы найти деньги, — говорю я, повторяя слова Пака. — Один парень… Мы с ним недолго вместе. Он пока не уверен, сможет мне помочь. Мне нужно чуть больше времени, чтобы убедить его.
Тини смеется.
— Маленькая шлюха.
Мне хочется выбросить телефон из окна. Вместо этого я смотрю на Пака, сильного и спокойного, сидящего рядом со мной. Он протягивает руку и сжимает мою ногу. Это простое маленькое прикосновение успокаивает меня.
— Я сделаю то, что нужно, — говорю я. — Как ты там со всем справляешься? Я полагаю, это безумие...
— Позвони, когда у тебя будут деньги, — перебивает он меня, заканчивая разговор.
Просто кладезь информации.
Я кладу трубку, глядя вперёд на желтые полосы, разделяющие дорогу.
— Я так понимаю, он не захотел болтать?
— Нет. Он такой весь деловой. Хочет получить свои деньги.
— Ещё не слишком поздно, — говорит Пак.
— Не слишком поздно для чего?
— Чтобы положить этому конец, — отвечает он. — Просто отойти. Я всё ещё могу позаботиться об этом.
Я размышляю над его словами, дерьмо, они сейчас обретают смысл. Неужели, я и вправду, хочу убить человека? Это действительно что-нибудь решит? Чем дольше я обдумываю это, тем увереннее становлюсь в своем решении.
— Я хочу посмотреть ему в глаза и сказать, что он сейчас сдохнет. Я хочу, чтобы он умолял о пощаде и говорил, что ему жаль… Я хочу, чтобы он плакал. Тогда я все равно пристрелю его, и это будет прекрасно.