— Напомни мне не злить тебя, — говорит Пак.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Его взгляд по-прежнему сосредоточен на дороге, одна рука небрежно держит руль. Его волосы в полном беспорядке, на нем надета простая футболка и выцветшие джинсы, и каждый его дюйм — это твёрдый, сильный мускул. Сильное неуместное влечение прошибает меня.
— Думаешь, это действительно жутко, что моя мама умерла, и я всё ещё хочу заняться с тобой сексом?
Пак смотрит на меня.
— Не совсем, — говорит он. — Когда все разваливается на части, это отвлекает внимание. С адреналином тоже самое. Никогда не хочешь трахаться так, как после хорошей драки или ссоры.
— Я помню, — бормочу я, дрожа при этом.
Он был таким сильным, когда я впервые встретила его, ощутимый голод читался в его взгляде, когда он взял меня за руку.
— Не волнуйся, — продолжает он. — Неважно, как мы устали, когда мы приедем в отель, я найду в себе силы, чтобы трахнуть тебя. Так ты будешь лучше спать.
— Это должно быть одна из самых высокомерных вещей, которые я когда-либо слышала от тебя, — прыскаю я. — Боже, кто я? Тяжкая обязаловка?
Пак смеется.
— Чертовски обожаю выносить тебе мозг.
Я бью его по руке. Ужасно, но он даже не вздрагивает. Словно его укусила мошка, которую он даже не заметил.
— Ты поплатишься за это. Может мне стоит попросить комнату с двумя кроватями и заставить тебя спать одному?
— Ты не можешь выбрать комнату, — говорит он. — Я плачу за неё и хочу кровать королевского размера. Но даже если бы платила ты, всё равно была бы в моей постели. Вот как это работает, детка. Теперь ты принадлежишь мне.
Он не шутит.
— Когда ты так говоришь, это заставляет меня нервничать.
— Почему?
— Потому что я очень много работала, чтобы построить свою жизнь, независимую ни от кого. Я не хочу отказывать себе в контроле — иначе я не человек, я ничто. Ты не можешь владеть мной.
Пак кивает, но не отвечает. Я наблюдаю за ним долгие минуты, чего-то ожидая. В конце концов, он включает поворотник. Мы съезжаем с дороги, и он паркует грузовик в парке, повернувшись, чтобы посмотреть на меня. Его взгляд очень серьёзен, ни намёка на то, что улыбка коснется его рта. Тишина заполняет грузовик.
— Тебе нужно кое-что уяснить, Бекка, — произносит он медленно. — Ты моя. Ты, похоже, думаешь, что это всё ещё обсуждается, а это не обсуждается. Я утверждаю, что ты моя и клуб согласен. Вот как это работает в моем мире. Конец истории.
Слова пронзают меня, и я чувствую, как стучит мое сердце.
— Это не значит, что ты можешь говорить мне, что делать.
— Я еду в Калифорнию, чтобы убить человека ради тебя. Мы действительно собираемся спорить о том, в какой кровати ты будешь спать? — спрашивает он, наклонившись ко мне.
Я отстраняюсь, но Пак слишком быстро двигается. Легко справившись с моим ремнем безопасности, он хватает меня за шею, дергая через сиденье, пока наши носы почти не касаются друг друга.
— Ты моя. Я боролся за тебя пять лет назад, а потом отпустил. Это был твой свободный выбор. Теперь ты позвала меня обратно, и я здесь, чтобы остаться. Я за тебя убью. Умру за тебя. Но я не отпущу тебя, Бекка, и я также не позволю тебе отдалиться от меня. Пойми это наконец.
Я вздрагиваю, потому что могу видеть, насколько он серьезен. Это пугающе… и сексуально. Это просто кажется неправильным — какая женщина сходит с ума, после такой угрозы?
Похоже, это я.
Губы Пака находят мои, его язык скользит по ним, пытаясь их раскрыть.
Когда он проталкивается внутрь, я таю и одной рукой вцепляюсь ему в волосы. Другой скольжу ниже и сжимаю его бедро. Пак стонет и направляет её выше, к выпуклости своего члена. Я хватаю и сжимаю его. Пак двигается, садясь ниже, предоставляя мне доступ.
Скользя пальцами вверх и вниз по его джинсам, я смутно начинаю осознавать, что он использует секс для моего отвлечения, но мне всё равно. Мне просто нравиться, как он вздрагивает от моих прикосновений.
Наконец Пак отрывается от моего рта, откинув голову назад на подголовник. Я смотрю на него, гладя его член, и он встречает мой взгляд. Затем я облизываю губы. Он снова низко стонет.
— Отсоси.
Кивнув, я удерживаю его взгляд, пока мои руки пытаются разобраться с его ширинкой. Нетерпеливо оттолкнув их, он приподнимает бедра, чтобы стянуть джинсы. Затем его рука — та, что всё ещё на моей шее — подталкивает меня вниз.
На этом месте мне стоит остановиться, чтобы привести пылкий, хорошо продуманный аргумент тому, что женщина может принадлежать только себе. К сожалению, я слишком возбуждена. Мои соски затвердели, а пространство между моими ногами сжалось.