2
Пусть вновь – не друг, о мой любимый!Но братом буду я тебеНа веки вечные в родимойНародной мысли и судьбе.Затем, что оба СоловьевымТаинственно мы крещены;Затем, что обрученьем новымС Единою обручены.Убрус положен на икону:Незримо тайное лицо.Скользит корабль по синю лону:На темном дне горит кольцо.
Сонет из Петрарки
Nè per sereno ciel ir vaghe stelle…[1]
Ни ясных звезд блуждающие станы,Ни полные на взморье паруса,Ни с пестрым зверем темные леса,Ни всадники в доспехах средь поляны,Ни гости с песнью про чужие страны,Ни рифм любовных сладкая краса,Ни милых жен поющих голосаВо мгле садов, где шепчутся фонтаны, –Ничто не тронет сердца моего.Все погребло с собой мое светило,Что сердцу было зеркалом всего.Жизнь однозвучна. Зрелище уныло.Лишь в смерти вновь увижу то, чегоМне лучше б никогда не видеть было.
Поэзия
Весенние ветви души,Побеги от древнего древа,О чем зашептались в тиши?Не снова ль извечная Ева,Нагая, встает из ребраДремотного первенца мира,Невинное чадо эфира,Моя золотая сестра?
Выходит и плещет в ладони,Дивясь многозвездной красе,Впивая вселенских гармонийВсе звуки, отзвучия все;Лепечет, резвясь, Гесперидам:«Кидайте мне мяч золотой».И кличет морским нереидам:«Плещитесь лазурью со мной».
Памяти Скрябина
1
Осиротела Музыка. И с нейПоэзия, сестра, осиротела,Потух цветок волшебный у пределаИх смежных царств, и пала ночь темнейНа взморие, где новозданных днейВсплывал ковчег таинственный. ИстлелаОт тонких молний духа риза тела,Отдав огонь источнику огней.Исторг ли Рок, орлицей зоркой рея,У дерзкого святыню Прометея?Иль персть опламенил язык небес?Кто скажет: побежден иль победитель,По ком, – немея кладбищем чудес, –Шептаньем лавров плачет муз обитель?
2
Он был из тех певцов (таков же был Новалис),Что видят в снах себя наследниками лир,Которым на заре веков повиновалисьДух, камень, древо, зверь, вода, огонь, эфир.
Но между тем как все потомки признавались,Что поздними гостьми вошли на брачный пир, –Заклятья древние, казалось, узнавалисьИм, им одним опять – и колебали мир.
Так! Все мы помнили – но волил он и деял.Как зодчий тайн, Хирам, он таинство посеял,И Море Медное отлил среди двора.
«Не медли!» – звал он Рок, и зову Рок ответил.«Явись!» – молил Сестру – и вот пришла Сестра.Таким свидетельством пророка Дух отметил.
Счастье
Солнце, сияя, теплом излучается:Счастливо сердце, когда расточается.Счастлив, кто так даровитЩедрой любовью, что светлому чается,Будто со всем он живым обручается.Счастлив, кто жив и живит.
Счастье не то, что годиной случаетсяИ с мимолетной годиной кончается:Счастья не жди, не лови.Дух, как на царство, на счастье венчается,В счастье, как в солнце, навек облачается:Счастье – победа любви.
Константин Бальмонт (1867–1942)
Челн томленья
Князю А. И. Урусову
Вечер. Взморье. Вздохи ветра.Величавый возглас волн.Близко буря. В берег бьетсяЧуждый чарам черный челн.
Чуждый чистым чарам счастья,Челн томленья, челн тревог,Бросил берег, бьется с бурей,Ищет светлых снов чертог.
Мчится взморьем, мчится морем,Отдаваясь воле волн.Месяц матовый взирает,Месяц горькой грусти полн.
Умер вечер. Ночь чернеет.Ропщет море. Мрак растет.Челн томленья тьмой охвачен.Буря воет в бездне вод.
«Я мечтою ловил уходящие тени…»
Я мечтою ловил уходящие тени,Уходящие тени погасавшего дня,Я на башню всходил, и дрожали ступени,И дрожали ступени под ногой у меня.
И чем выше я шел, тем ясней рисовались,Тем ясней рисовались очертанья вдали,И какие-то звуки вдали раздавались,Вкруг меня раздавались от небес и земли.