«В небе, зеленом, как лед…»
В небе, зеленом, как лед,Вешние зори печальней.Голос ли милый зовет?Плачет ли колокол дальний?
В небе – предзвездная тень,В сердце – вечерняя сладость.Что это, ночь или день?Что это, грусть или радость?
Тихих ли глаз твоих вновь,Тихих ли звезд ожидаю?Что это в сердце – любовьИли молитва – не знаю.
Голубое небо
Я людям чужд и мало верюЯ добродетели земной:Иною мерой жизнь я мерю,Иной, бесцельной красотой.
Я верю только в голубуюНедосягаемую твердь.Всегда единую, простуюИ непонятную, как смерть.
О, небо, дай мне быть прекрасным,К земле сходящим с высоты,И лучезарным, и бесстрастным,И всеобъемлющим, как ты.
«Как наполняет храм благоуханье…»
Как наполняет храм благоуханьеСожженных смол,Так вересков наполнило дыханьеВечерний дол,И сладостно, как бред любви, жужжаньеДекабрьских пчел.
Не-Джиоконде
И я пленялся ложью сладкою,Где смешаны добро и зло;И я Джиокондовой загадкоюБыл соблазнен, – но то прошло;
Я всех обманов не – таинственность,Тщету измен разоблачил;Я не раздвоенность – единственностьИ простоту благословил.
Люблю улыбку нелукавуюНа целомудренных устахИ откровенность величавуюВ полумладенческих очах.
Люблю бестрепетное мужествоВ пожатье девственной рукиИ незапятнанное дружествоБез угрызенья и тоски.
Я рад тому, что ложью зыбкоюНе будет ваше «нет» и «да».И мне Джиокондовой улыбкоюНе улыбнетесь никогда.
Одиночество в любви
Темнеет. В городе чужомДруг против друга мы сидим,В холодном сумраке ночном,Страдаем оба и молчим.
И оба поняли давно,Как речь бессильна и мертва:Чем сердце бедное полно,Того не выразят слова.
Не виноват никто ни в чем:Кто гордость победить не мог,Тот будет вечно одинок,Кто любит, – должен быть рабом.
Стремясь к блаженству и добру,Влача томительные дни,Мы все – одни, всегда – одни:Я жил один, один умру.
На стеклах бледного окнаПотух вечерний полусвет. —Любить научит смерть однаВсе то, к чему возврата нет.
«Ослепительная снежность…»
Л. Н. В[ильки]ной
Ослепительная снежность,Усыпительная нежность,Безнадежность, безмятежность —И бело, бело, бело.Сердце бедное забылоВсё, что будет, всё, что было,Чем страдало, что любило —Всё прошло, прошло, прошло.
Всё уснуло, замолчало,Где конец и где начало,Я не знаю, – укачало,Сани легкие скользят,И лечу, лечу без цели,Как в гробу иль в колыбели,Сплю, и ласковые елиСон мой чуткий сторожат.
Я молюсь или играю,Я живу иль умираю,Я не знаю, я не знаю,Только тихо стынет кровь.И бело, бело безбрежно,Усыпительно и нежно,Безмятежно, безнадежно,Как последняя любовь!
Весеннее чувство
С улыбкою бесстрастияТы жизнь благослови:Не нужно нам для счастияНи славы, ни любви,
Но почки благовонныеНужны, – и небеса,И дымкой опушенныеПрозрачные леса.
И пусть все будет молодо,И зыбь волны, порой,Как трепетное золото,Сверкает чешуей.
Как в детстве, все невиданнымПокажется тогдаИ снова неожиданным —И небо, и вода,
Над первыми цветочкамиЖужжанье первых пчел,И с клейкими листочкамиБерезы тонкий ствол.С младенчества любезное,Нам дорого – пойми —Одно лишь бесполезное,Забытое людьми.
Вся мудрость в том, чтоб радостноВо славу Богу петь.Равно да будет сладостноИ жить, и умереть.
Софья Парнок
«Каждый вечер я молю…»
Каждый вечер я молюБога, чтобы ты мне снилась:До того я полюбилась,Что уж больше не люблю.
Каждый день себя вожуМимо опустелых комнат, —Память сонную бужу,Но она тебя не помнит…