Михаил Зенкевич
Человек
К светилам в безрассудной вереВсе мнишь ты богом возойти,Забыв, что темным нюхом звериПровидят светлые пути.
И мудр слизняк, в спираль согнутый,Остры без век глаза гадюк,И в круг серебряный замкнутый,Как много тайн плетет паук!
И разлагают свет растенья,И чует сумрак червь в норе…А ты – лишь силой тяготеньяПривязан к стынущей коре.
Но бойся дня слепого гнева:Природа первенца сметет,Как недоношенный из чреваКровавый безобразный плод.
И повелитель Вавилона,По воле Бога одичав,На кряжах выжженного склонаПитался соком горьких трав.
Стихии куй в калильном жаре,Но духом, гордый царь, смирисьИ у последней слизкой твариПрозренью темному учись!
Камни
Меж хребтов крутых плоскогорийСолнцем пригретая щельНа вашем невзрачном простореНам была золотая купель.
Когда мы – твари лесные — Пресмыкались во прахе ползком, Ваши сосцы ледяные Нас вскормили своим молоком.
И сумрачный дух звериный,Просветленный крепким кремнем,Научился упругую глинуОбжигать упорным огнем.
Стада и нас вы сплотили В одну кочевую орду И оползнем в жесткой жиле Обнажили цветную руду.
Вспоен студеным потоком,По расщелинам сползшим вниз,Без плуга в болоте широкомЗолотился зеленый рис. И вытянув голые ноги, С жиром от жертв на губах, Торчали гранитные боги, Иссеченные медью в горах.
Но бежав с родных плоскогорий,По пустыням прогнав стада,В сырых низинах у взморийМы воздвигли из вас города.
И рушены древние связи, И, когда вам лежать надоест, Искрошив цементные мази, Вы сползете с исчисленных мест.
И сыплясь щебнем тяжелым,Черные щели жерлаЗасверкают алмазным размоломЗолота, стали, стекла.
Ящеры
О ящеры – гиганты, не бесследноВы – детища подводной темноты —По отмелям, сверкая кожей медной,Проволокли громоздкие хвосты!
Истлело семя, скрытое в скорлупыЧудовищных, таинственных яиц, —Набальзамированы ваши трупыПод жирным илом царственных гробниц.
И ваших тел мне святы превращенья:Они меня на гребень вознесли,И мне владеть, как первенцу творенья,Просторами и силами земли.
Я зверь, лишенный и когтей и шерсти,Но радугой разумною проникВ мой рыхлый мозг сквозь студень двух отверстийПурпурных солнц тяжеловесный сдвиг.
А все затем, чтоб пламенем священнымЯ просветил свой древний, темный духИ на костре пред Богом сокровенным,Как царь последний, радостно потух;
Чтоб пред Его всегда багряным трономКак теплый пар, легко поднявшись ввысь,Подобно раскаленным электронам,Мои частицы в золоте неслись.
«Всему – весы, число и мера…»
Всему – весы, число и мера,И бег спиралями всему,И растекается во тьмуЗа пламенною сферой сфера.
Твой лик в душе – как в меди – выбит,И пусть твой ток сметет ееИ солнце в алой пене вздыбит, —Но царство взвешено твое!
В длину растянется орбита,И кругом изогнется ось,Чтоб пламя вольно и открыто,По всем эфирам разлилось.
Струить металл не будет время,Пространство перестанет течьИ уж не сможет в блуде семяПрах мертвый тайнами облечь.
И выход рабьему бессильюИз марев двух магнитных сменРаскинет радужною пыльюВселенная свой легкий тлен.
«Подсолнух поздний догорал в полях…»
Подсолнух поздний догорал в полях,И, вкрапленный в сапфировых глубинах,На легком зное нежился размахПоблескивавших крыльев ястребиных.
Кладя пределы смертному хотенью,Казалось, то сама судьба плылаЗа нами по жнивью незримой теньюОт высоко скользящего крыла.
Как этот полдень, пышности и лениИсполнена, ты шла, смиряя зной.Лишь платье билось пеной кружевнойО гордые и статные колени.
Да там, в глазах, под светлой оболочкой,На обреченного готовясь пасть,Средь синевы темнела знойной точкой,Поблескивая, словно ястреб, страсть.