– По ремонту нам, – отвечает Серж, стряхивая капли с капюшона. – По каменному делу. К гильдии каменщиков не подскажешь дорогу?
– По-над Реньяной где-тось… – Шорник чешет в затылке. – С того берега вроде… Не скажу точнее.
– Ладно, найдем. – Серж осеняет словоохотливого шорника благословением и шагает к Реньяне. Я, вздохнув, плетусь следом.
Вот влипли так влипли! Что ж теперь? К горам идти?
И что за история с пошлинами? Неужели наш король всерьез готов расплеваться с Подземельем?
Заворачиваем за угол, и Серж хватает меня под локоть:
– Теперь, Анже, ходу! Нас ведь хватятся вот-вот. Не успеем за ворота выйти – только и останется, что самим лапки поднять.
– Постой, а мы куда? Ворота…
– К Северным! Или хочешь с кем из братии нос к носу столкнуться?
Лопух ты, Анже… и что бы без Сержа делал?
Стражники на Северных воротах оглядывают нас с откровенной жалостью.
– Носит же по такой погодке, – сочувствует сержант.
– Что делать, – вздыхает Серж. – Таково служение наше.
– А то у нас пересидите, – предлагает сержант. – Хоть обсохнете.
– Рады бы. Дело спешное… – Серж глядит на небо. – Вроде стихает…
Мы надвигаем поглубже капюшоны и, хлюпая грязью, идем прочь от столицы.
– Плохо, – замечает Серж, когда отходим от ворот. – Запомнят они нас. Жди погони, Анже.
– Что же делать?
– Сворачивать с дороги, вот что. Хотя бы две-три деревни стороной обойти.
– Понимаю, – киваю я. – Чтобы решили, что мы нарочно с других ворот вышли… По другой дороге чтоб искали?
– Ну да.
Дождавшись, пока дорога вильнет, мы сворачиваем в лес. Дождь все идет, с деревьев сыплются крупные капли, и от высокой травы ноги промокают до колен.
– За мной держись, – командует Серж. – А то еще напорешься на корягу какую. Нет, повезло нам с дождем. Кто сейчас в лес пойдет?
И правда, две деревни мы обходим, не встретив ни души. Идти по лесу без тропы оказывается не так трудно, как я ожидал; пожалуй, по хорошей погоде я наслаждался бы такой прогулкой. Ближе к обеду Серж выуживает из мешка хлеб с сыром, говорит:
– Останавливаться не будем. Время…
Мы перекусываем на ходу, и, не останавливаясь, запиваем слабеньким вином из Сержевой фляги. Перебираемся через ручей, обходим стороной заводь – там, несмотря на дождь, пасутся гуси; Серж все поглядывает на меня, наконец спрашивает:
– Устал?
– Терпимо, – вздыхаю я.
Поздним вечером мы выбираемся к деревушке. Заходим на постоялый двор, подсаживаемся к огню. Вскоре к нам подходит хозяин.
– Далеко до Корварены? – спрашивает Серж.
– Коль пешком, так день, пожалуй… – Хозяин чешет ухо. – Кабы распогодилось. Эк зарядил… Вы, гляжу, вовсе вымокли.
– Комната найдется?
– Есть, как не быть, светлые отцы. Для таких-то гостей… Повечерять здесь изволите, аль в комнату подать?
– В комнату, пожалуй, – просит Серж. – И вот что… Понимаю, сын мой, что хлопотно, однако не найдешь ли чего сухого нам переодеть? Веришь ли, насквозь…
Через час, сухие и сытые, мы валимся на пахнущие свежим сеном матрасы. И я, прежде чем заснуть, снимаю с шеи шнурок с амулетом…
Серж ахает.
– Анже, ты с ума сошел! Свет Господень, да ты соображаешь, что наделал?!
– Представь себе, – огрызаюсь я. Пальцы привычно гладят серебряного волка… Я уже наполовину там. Там, где делает выбор Серега… где решается судьба короны Андрия. – Я сбежал от заговорщиков, которым нужен для успеха их плана. Все остальное по сравнению с этим – ерунда. Серж, не мешай. Я занят.
– Занят он, – бурчит Серж. – Дубина. Лопух. Теперь тебя объявят вором, и кричи о заговоре хоть на каждом перекрестке – кто поверит?!
А то б иначе поверили, мог бы возразить я. Много стоит слово послушника – против Отца Предстоятеля? Но я уже проваливаюсь… Бурая лента Закатного тракта, срывается с неба редкий снег, играет тонконогий конь под спесивым всадником…
О ПРАВЕ ВЫБОРА
1. «Кто с войной к нам придет…»
Бурая лента Закатного тракта – и сверкающая змея войска. Юрий во главе: король! Горячит золотого коня, будто на параде.
– А защиты-то на себя навешал, – ухмыляется стоящий рядом со мной гномий колдун. – От чар, от стрел, от пламени… ото льда…
– Лишь бы не от удара шпагой! – Я хлопаю ладонью по ножнам.
– Есть предел, – поясняет колдун. – Он, верно, совсем дурак… Куда с эдакой-то ношей!
Между тем войско Двенадцати Земель втягивается на землю Таргалы до последней телеги обоза.
– Пора, – выдыхает Карел. И мы выезжаем навстречу: король Таргалы, два гнома и я. Десяток гвардейцев и Васюра с отцом Лаврентием держатся пока позади: Карел упросил их не портить сцену.
Юрий взмахом руки останавливает войско, эффектно подбоченивается и ждет. Ишь ты… будто уже победил – и готов диктовать условия.
– Я слыхал, – посланник Подземелья насмешливо щурится, – что вы собрались за пару месяцев очистить Таргалу от нелюди?
– И начнем прямо сейчас, – выплевывает Юрий.
– Не торопись! – Карел криво улыбается. – Это наша страна. Тебя сюда не звали.
Юрий скалится… но ответить не успевает, хотя явно просится на язык нечто дерзко-ехидное.
– Оглянись, – предлагает гном. – Там есть на что полюбоваться.
Юрий чует неладное. Оборачивается, ругается… Вот только голос подводит, дрожит так явственно, что и гадать нечего – проняло, как следует проняло. Отборные воины, цвет отцовской гвардии, застыли статуями. Замерли в каменной неподвижности горячие кони. И только – темнее ночи, страшнее страха – мелкая черная пыль клубится, завивается змейками по тракту, оседает на побелевшие лица, на сверкающие богатые доспехи, на золотые и рыжие – в масть! – шкуры коней.
– Они живы… пока, – сообщает гном. – Всё видят, всё слышат. Думают. Боятся… о да, сильно боятся!
Юрий сглатывает. Сипит:
– Мы… уйдем. Сейчас же. Клянусь.
– Они – может быть, – зло ухмыляется Карел. – Но не ты. К тебе у меня счет. Моих родичей убили по твоему приказу. Такое не прощается. Даже меж королей… Хотя какой из тебя король!
Я посылаю коня вперед:
– У меня больше прав на него!
– Признаю, – кивает Карел.
– Ты будешь драться? – спрашиваю я.
Юрий мотает головой. Выдавливает:
– Я требую переговоров. Я готов… выкуп…
– Угу… – Я спрыгиваю с коня. – Рылом ты не вышел для переговоров. А выкуп… выкуп заплатишь, да. Достойный.
Я скидываю куртку. Стягиваю рубашку. И говорю, с удовольствием замечая, что Юркин взгляд застыл на моей груди, на Лекином амулете:
– Дерись, шакалье отродье. Или я просто убью тебя.
– Т-ты… – сипит Юрка.
– Дерись, – повторяю я. Ни к чему спрашивать, узнал он меня или принял за Леку, знает о нашем побратимстве или нет. Какая разница? Я решил. Сегодня я в последний раз надел амулет; когда вернемся, отдам отцу Готфриду. И даже знать не хочу, которому из таргальских монастырей передаст. Слишком велико искушение: как будто Лека со мной снова, будто смотрит оттуда, из Света Господня… Хорошо, если так. Пусть видит, как отплачу я убийце. Для того и нарушил я нынче наказ королевы-ведьмы. А жизнь – что жизнь? Паутинка под дланью Господней. Захочет – так сохранит, а нет – Его воля…
Так смотри, Лека, брат мой… смотри!
Юрка шарит рукой по груди; лицо его вдруг проясняется, скалится довольной ухмылкой. Небось, о защите какой вспомнил. Только не поможет тебе защита, мразь трусливая. Слишком много амулетов ты на себя навешал.
Шаг вперед-вбок, первое касание шпаг – легкое, пробное. Шаг назад, защита. Солнце мне в глаза; но я еще в степи научился драться против солнца, а Юрка – пусть видит, как следует видит сверкание королевского амулета на моей груди! Пусть Лекин волчара тянет на себя его взгляд, взгляд убийцы. Атака-защита-контрудар, финт-атака-отвод… сейчас! Я отбиваю неумелый удар голой рукой – маэстро Джоли еще не таким фокусам учил! Мой клинок вспарывает Юркину защиту и входит в грудь – в сердце. Легко.