Я перевела дыхание и огляделась. Кроме верзилы, возвышающегося рядом почти до потолка, когда-то белёного, но теперь потрескавшегося и сероватого, некая старушенция возилась у маленького очага. Над огнём висел котелок, в котором что-то булькало, распространяя довольно резкий запах. Верзила, скрестив на груди ручищи, не сводил с меня поросячьих глазёнок. Старушенция помешивала варево и мурлыкала под нос.
На стенах каморки, освещённой только огнём очага и парой маленьких фонариков – ночников, во множестве висели пучки трав, ветки, сушёные корни и стебли неизвестных растений. Сквозь открытое перекошенное окошко доносился шум реки, порывы ветра разбавляли тяжёлый дух струями свежего воздуха.
«Эй! Что вам надо?» – сказала я и попыталась встать, но верзила тут же пресёк попытку, опустив тяжеленную ручищу на моё плечо.
«Немедленно отпустите меня, и тогда – обещаю! – советник Торн помилует вас».
Старуха, не выпуская ложку, с которой на пол падали тягучие зелёные капли, повернулась и некоторое время вглядывалась в моё лицо. Удовлетворённо кивнула.
«Энергетичка. Очень хорошо. Должно получиться. На сей раз должно!»
«Что получиться! Что вы задумали?!»
«Не бойся, девонька, – прошамкала старушка, – сиди спокойно, слушайся и больно не будет».
«Вы кто?! Что вам надо от меня?!»
«Тихо, тихо! Не кричи! – поморщилась бабка, – никто тебя тут не услышит. Будешь умницей, скоро вернёшься домой. Будешь вопить, Грумми быстро утихомирит, только тебе не понравится – он грубоват».
Громила радостно ухмыльнулся.
«Что вам надо?» – повторила я немного спокойнее, хотя внутри всё сжалось от страха и негодования.
Сосредоточилась. Разобраться в примитивных чувствах Грумми не составило труда, а вот от старухи шёл ровный, однообразный шум. Она лукаво глянула и ухмыльнулась.
«Что, птичка-энергетичка? Не выходит? – она снова отвернулась к очагу, зачерпнула из котелка варево деревянной ложкой, понюхала. – У меня секретов нет. Просто хотела, чтобы ты оценила, с кем имеешь дело!»
Тут она погладила корявой своей ладошкой ожерелье из корешков на груди, и я всё поняла. Чародейка-травница!..
Я – энергетик, то есть все мои способности реализуются за счёт внутренних сил организма. Травница для этих целей использует растения…
Но есть ещё один тип чародеек. Самая сильная в магической градации – каменная колдунья. Великое чудо – чувствовать свойства камня, разные в разных условиях и сочетаниях, переменчивые в зависимости от времени суток, освещения, даже от того, против мужчины или женщины направлено воздействие. Если каким-то энергетическим приёмам можно научиться, если можно научиться отличать ядовитые травы от лекарственных, то научиться даже азам каменного колдовства нельзя. Сей дар либо есть, либо его нет, и ничего – в промежутке.
Каменных колдуний очень мало. Сама я не видела ни одной из них, хотя и слышала.
По уровню силы, используя образность, если я – птичка, то травница – кошка, а каменная против нас обеих – тигр. Хорошо, что не с ней меня свела судьба! Точно трепыхаться было бы бесполезно. А с бабкой-травницей можно попробовать побороться. Шансов немного, но не каждая птичка по зубам иной кошке!
«Ну и что же тебе надо? Если ты всё равно сильнее меня?»
«Кое-что надо», – пробормотала она, медленно и осторожно наполняя стакан жидкостью из котелка, зачерпывая её ложкой.
«Я дочь советника Торна! Учтите, вам не поздоровится!»
«Ты не дочь, – спокойно ответствовала старуха, – но будь хоть сама принцесса, что с того? В чём ты меня обвинишь? Что напоила чаем?»
«Вы меня похитили!»
«Неужели? А разве не сама забрела на огонёк, любопытная ты моя?»
«И насильно удерживаете! Да ещё угрожаете!»
«Не угрожаю, милочка, а предупреждаю, чтоб Грумми не сердила. Он у меня мальчик нервный».
Она поднесла к моим губам стакан. Поверхность наполнявшей его жижи исходила дымными бурунчиками и горьковатым запахом.
«На-ко вот, выпей»
«Сама пей свою отраву», – я, поморщившись, отшатнулась. Грумми что-то недовольно и угрожающе промычал.
Бабка грустно улыбнулась.
«Я для этого чая уже стара. Пей! Сама пей, или мой мальчик вольёт в тебя целый котелок! Ну?! И не бойся, не обожжёшься»
Я сделала несколько глотков, едва не захлебнувшись этой дрянью, обильным потоком льющейся в горло.
«Вот и молодец, – похвалила колдунья. – Теперь подождём с полчасика. А потом домой пойдёшь»
Внутри меня понемногу стал разгораться пожар, и заструилась боль от горла до самого низа, эхом отдаваясь в ноги. Дыхание участилось. Я старалась держаться прямо, но нарастающая боль заставила застонать и согнуться.