Я подошла, обняла его за шею. Широкой горячей ладонью дядя похлопал меня по руке.
«Присядь».
Села на маленький пуфик у его ног, и теперь приходилось смотреть на дядю снизу-вверх. Сразу почувствовала себя маленькой девочкой. Впрочем, так, наверное, и было. С высоты дядиного возраста.
«Ты видела принца?»
«Да. Мы говорили несколько раз».
«Как ты его находишь?»
«В каком смысле?!»
«Ну… с чисто женской позиции. Как он тебе? Понравился?»
«Понравился – не то слово», – ответила осторожно. Дядюшка испытывал такие противоречивые чувства, что не могла догадаться, чего он хочет услышать?
«Значит, понравился».
Так, что-то начало локализоваться. Что же это? … Сожаление! Разочарование!.. И о чём же он так сожалеет?!
«Он – идеал, дядюшка. О таком мужчине любая женщина может только мечтать. Чуткий, внимательный, добрый. О красоте я уже и не говорю. А его стихи!..»
Дядя поморщился.
«Стихи! Он ещё и стихи пишет!»
«Да. Причём пронизанные такой болью! … А… что-то не так?»
«Нет, – дядя, вздохнув, покачал головой. – Стихи – это, конечно, прекрасно. Особенно в момент, когда герцоги Орсейн на юге и Левел на западе спят и видят, как разодрать государство в клочья, в момент, когда в стране царит разброд, а король не в состоянии даже подписать указ о смене кабинета министров, хотя проект и список я ему представил два месяца назад. Стихи – это то, что нам нужно сейчас, когда вести войну мы не можем не то что с двумя такими сильными противниками, а даже с одним из них! Только не стихи, а три провинции я отдал Орсейну, чтобы тот поутих на время. Я столкнул их с Левелом. И пока они будут разбираться меж собой, нам удастся собраться с силами для обороны… А он пишет стихи!»
Дядя резко встал, подошёл к окну и стоял некоторое время, заложив руки за спину и глядя в ночное небо.
«Но в его жизни трагедия. Дай ему время!»
«Он сам – одна большая трагедия для государства. Он – король через месяц, Керри! Это в его руки я должен передать страну. И что он с ней сделает? Цветников насажает? Даже этого не успеет, потому что жадные псы уже точат клыки, а бросать сахарные кости каждому – может костей не хватить! Да и герцоги – не последняя беда…»
Я не знала, что ответить. Да и нужно ли было отвечать? Дядя скорее говорил сам с собой, выплёскивая раздражение и усталость.
«Прости, малышка».
Он подошёл, и я прижалась как в детстве к нему, такому большому, сильному и тёплому. С ним всегда было уютно и спокойно. Оказывается, не только мне.
«Я не должен грузить тебя своими проблемами. Прости».
«Ну, что ты! Кто же тебя ещё выслушает, как не близкий человек?»
«Спасибо, дорогая. Я справлюсь. Должен».
«Ведь ты будешь помогать Алексу?»
«Конечно. Пока есть силы. Это мой долг перед страной. Но решения должен принимать король. Я не могу всё делать один».
«Ты сказал, что есть ещё беда. Какая?»
«Стоит ли тебе знать?».
«Боишься, что начну сеять панику?»
«Не боюсь, но… Впрочем, рано или поздно ты всё равно узнаешь. Это лангри. Другая наша беда – лесные чудовища из забытых преданий. Кто мог подумать, что они вновь явятся, да ещё в столь трудный для государства момент!».
«Лангри?! Не может быть!»
Он опять вздохнул, поколебался с минуту, потом решился.
«Пойдём. Покажу».
Мы прошли через сад, вышли через маленькую кованую калитку к тропинке над каньоном, стали спускаться по ней. Слабый шум воды далеко внизу бился о скальные стены, подчёркивая странную тишину этого места. Ни один звук, кроме речного не проникал сюда. Здесь было тепло, влажно и глухо.
Луна светила ярко, но тропинка петляла, то и дело скрываясь в тени горы. Дядя шёл уверенно, а я одной рукой придерживала юбки, а другой цеплялась за перильца, прибитые к стене, и ощупывала ногой дорогу перед собой, прежде чем ступить на неё. Причём несколько раз ступня моя проваливалась в пустоту.
Тропинка кончилась никем не охраняемым арочным входом в туннель. По обеим сторонам его, освещённые факелами, высились решётки клеток. Все оказались пустыми, кроме последней, расположенной глубже всех в горе…
Этими чудовищами в моём детстве пугали непослушных ребятишек. Обитающие в ночи, лангри и по одиночке опасны, а уж когда они собирались в стаи – это было настоящее стихийное бедствие. Лет сто назад. Потому что их уже давно никто не видел. Но представляли они собой воплощённое зло. И смерть каждому, кто попадётся в их пятипалые лапы, почти человеческие, если бы не длинные когти.
При нашем появлении с шипением и присвистом они метнулись навстречу. Я отшатнулась в ужасе, хотя зверюг помимо толстых прутьев клетки удерживали ещё и цепи на мускулистых коротких ногах.