— Поверьте мне… пожалуйста, поверьте, — умолял баккан.
Дьюрек в мучительной нерешительности переводил взгляд с серебряного рога то на сражающихся в Военном зале, то на Перри, не осмеливаясь притронуться к рогу.
— Больше половины моих воинов убито. Орки одерживают победу. Чакка несколько тысячелетий страшились этого рога, но ты говоришь, что в нем наша единственная надежда. Не знаю почему, но мне кажется, я должен тебе поверить. Может, ты и прав, пришло время гномам вскочить на лошадей, давай мне его, пока я не утратил мужества. — Дьюрек заглянул в синие глубины сверкающих глаз. — Я верю тебе, — сказал король гномов и взял рог из дрожащих пальцев варорца.
И о чудо! Когда Дьюрек коснулся металла, он вспыхнул ярким светом. Гном поднес сияющий рог к губам и затрубил.
Серебряный звук прорезал воздух, и сердца гномов наполнились надеждой, а ночное отродье отпрянуло в страхе. Дьюрек трубил снова и снова. Стены и пол затряслись, колебания все усиливались, казалось, горы содрогаются от основания до самых вершин.
Коттону послышалось, будто к Военному залу приближается табун мчащихся во весь опор лошадей. Топот копыт, многократно усиленный эхом, наполнил подземелье. Перри забормотал:
Вот о чем, оказывается, было предсказание Нарока! Рюкки в ужасе сгрудились в центре зала. Сражение прекратилось. Нет, двое продолжали биться: Борин и Гнар. Снова и снова скрещивались топор гнома и кривая сабля хлока, а стены и пол колебались все сильней.
Коттон взглянул на Дьюрека, рог в его руках полыхал, озаряя все вокруг магическим светом; фигуры всадников на нем начали двигаться, а может, это только показалось ошеломленному баккану.
Все гномы, услышав сигнал Дьюрека, собрались у южной стены. Рюкки дрожали от страха, не понимая, что последует дальше, а Перри все декламировал:
С потолка посыпались камни. Рюкки и хлоки заметались. Только Борин и Гнар не замечали, что творится вокруг. Гном прижал хлока к одной из шатающихся колонн. Огромная каменная глыба упала неподалеку от сражающихся, но они не обратили на это внимания. Гнару было некуда отступать, а гном атаковал с утроенной яростью. Топор сверкнул в воздухе, и голова хлока покатилась с плеч. Вокруг падали сотни камней, пол ходил ходуном. Борин, мрачно рассмеявшись, поднял голову своего противника за волосы.
— За Анвала! — воскликнул он и пнул голову врага. Она, подскакивая, докатилась до середины зала, и в эту секунду своды обрушились.
Оставшиеся в живых воины Дьюрека отпрянули к южной стене, закрыв руками уши. Дьюрек протрубил еще несколько раз, но звуки рога потонули в грохоте камнепада.
Сотни тонн камня рухнули вниз, казалось, что это никогда не прекратится…
Неожиданно все стихло. Когда пыль осела, стало видно, что камни засыпали середину зала и погребли под собой всех рюкков, хлоков. И Борина.
Война закончилась. Четыре пятых воинов, выступивших в этот поход вместе с Дьюреком, были мертвы. Погибло и десятитысячное войско Гнара. Перри осмотрелся вокруг:
Дьюрек опустил рог, теперь его огонь погас, и он блестел, как обычное серебро. Гном передал его Коттону, который взял его дрожащими пальцами и повесил на плечо.
Наконец Коттон понял смысл казавшихся бессвязными речей Перри. Вспомнил он и слова Анвала: «Мы, гномы, считаем, что звук может расколоть любую вещь, только это должен быть определенный звук». И серебряный рог, сделанный неизвестным мастером несколько тысячелетий назад, предназначался именно для этой минуты. Пророчество о Нароке не имело никакого отношения к древнему поверью, что гномам нельзя ездить верхом. Просто грохот падающих камней напоминал топот мчащегося табуна. Однако Коттон предполагал, что у этого пророчества есть и еще одно значение, которое каким — то образом связано с тем, что гномы считают, будто падающая звезда предвещает смерть друга. «Мистер Перри со временем обязательно в этом разберется», — подумал баккан.