Друзья подошли к берегу Куадмера. Там путники наполнили свои фляги прозрачной холодной водой. Анвал, Борин и Делк смотрели на спокойную озерную гладь с нарастающим волнением, ведь отсюда начиналось королевство Крагген-кор. На той стороне изумрудного озера виднелась каменная набережная, на которой возвышалась полуразрушенная колонна — пограничный столб. Руны, выбитые на нем, приглашали всех испить холодной воды из глубин Чак — алона, так на чаккуре называлось это тихое озеро.
Взгляд лорда Киана скользил по горным склонам.
— Думаю, вход там, — произнес он, указывая наверх.
Сердце Перри чуть не выпрыгнуло из груди. Перед ним зиял восточный вход в кишащее рюкками вражеское логово. У маленького баккана подогнулись колени и затряслись руки, ведь завтра с первыми лучами солнца им предстояло спуститься в подземелье, по которому варорец должен был вести товарищей к Закатным Вратам. И с этого момента вся тяжесть ответственности за успех похода ляжет на его плечи.
Перри с трудом отвел глаза от черной дыры и стал осматривать остатки старинного, выложенного камнем торгового пути, который спускался от Рассветных Врат в долину и огибал с запада озеро. Но как бы Перри ни старался отвлечься, вход в Крагген-кор словно приковывал к себе взгляд варорца и черное пятно вновь и вновь вставало перед его мысленным взором, заставляя сердце учащенно биться.
Урсор наклонился к баккану и тихо прошептал так, чтобы мог расслышать только Перри:
— Не трусь, малыш. Под землей у нас не будет времени бояться.
Перри попытался улыбнуться человеку, но в горле у него пересохло, и он ничего не смог сказать в ответ.
Лорд Киан выбрал для ночлега густую сосновую рощу, приблизительно в миле к северу от Рассветных Врат, решив, что отряды ирмов скорее всего будут двигаться на юго — восток, в Дарда Галион, и возвращаться той же дорогой. Так что еще до заката друзья расположились под прикрытием сосен, защищавших их от шпионских глаз.
Тишину нарушал лишь шум бурлящей воды. На вопрос Перри о том, что это такое, Делк ответил:
— Это водоворот Ворвор, в который был брошен Дьюрек.
Но тут окончательно стемнело, и все замолчали, чтобы не привлекать внимания врагов.
Вскоре друзья вновь увидели рюкков и хлоков, их кольчуги и оружие поблескивали в свете факелов. Большой вражеский отряд двинулся на восток по старой разрушенной дороге. Некоторое время не было заметно никакого движения, только часовые, охранявшие вход, ходили взад и вперед.
Луна заливала горные склоны и долину серебристым сиянием. В ее свете товарищи продолжали наблюдать за передвижением врагов.
Приблизительно через полчаса показался еще один отряд, двигавшийся по направлению к Вратам. Рюкки тащили на себе набитые чем — то мешки и тюки. Через несколько минут они нырнули в темный тоннель и скрылись из виду.
Время тянулось мучительно медленно, и варорец задремал. Вероятно, Перри удалось поспать несколько часов, потому что, когда его разбудил Урсор, луна уже скрылась за горами. Приложив палец к губам, человек указал в сторону Рассветных Врат. Из Крагген-кора вышел очередной отряд ирмов. Неожиданно они свернули на север и двинулись прямо к их лагерю!
Товарищи затаили дыхание и потянулись к оружию. Перри сжал рукоять Бейна. Его ладони были влажными, по спине стекали струйки холодного пота. Баккан не стал вытаскивать клинок из ножен, его голубое сияние обязательно привлекло бы внимание врагов.
Ирмы приближались, до Перри донеслись голоса, но слов разобрать было невозможно. Через некоторое время речь стала слышна довольно отчетливо: грубая и лающая, словно рюкки не переставая ругались. Они говорили на слукском наречии. Вначале это был язык хлоков, но Гифон объявил его общим языком для всех обитателей Унтергарда.
Перри бросило в дрожь от этих жутких звуков. Голоса рюкков еще долго доносились до товарищей, но, к счастью, отряд свернул, следуя по какой — то незаметной тропе.
Приблизительно за час до рассвета с северной стороны вернулся вражеский патруль, торопясь укрыться в подземелье до восхода солнца. Когда они приблизились к лагерю, Перри с изумлением понял, что разбирает слова. На этот раз они изъяснялись не на слукском, а на исковерканном пелларском языке, который часто используют хлоки, если не хотят, чтобы их подчиненные поняли, о чем они говорят.
— Отряд Горбаша сегодня вернулся с богатой добычей, — сказал один хлок другому, пока они взбирались по склону. — Может быть, хоть это порадует Гнара, и он наконец сменит гнев на милость и не будет так часто пускать в ход свою плеть.