Яробор Живко внимательно выслушав объяснения, дюже пронзительно всмотрелся в лицо Бога, словно хотел вызнать все им затаенное, чувствуя общую недосказанность в его ответах, и тягостно вздохнув, молвил:
— А что такое река Смородина? Она, как и все иное, это я уже приметил, имеет непосредственную связь с космосом.
— Река Смородина, — немедля отозвался Велет, приходя на помощь своему любимцу Мору. — Так насколько я ведаю белоглазые альвы зовут чревоточину, при помощи которой мы путешествуем средь Галактик.
— А кто такие белоглазые альвы? — тотчас вновь поспрашал Ярушка и тронувшись с места, направил свою поступь повдоль залы.
Он внезапно болезненно скривил губы, и, приткнув к виску ладонь, слегка вроде как придержал голову.
— Племя, созданное Седми. Это вельми хороший народ, они великие знахари и учителя людей… Призваны обучать человечество наукам волхования и звездной мудрости. Их помощью почасту в воспитание людей пользуются не только Атефы, но даже и Димурги, — ответил Велет и тревожно переглянулся с Мором, так как от них обоих не ускользнуло движение губ и руки мальчика.
— А ты, Мор, знаком с белоглазыми альвами? — определенно, прав оставался Седми, поток вопросов у Яробора Живко возрастал с каждым принятым ответом.
Мальчик нежданно резко остановился, и обхватил голову и второй рукой, губы его тягостно сотряслись, а из макушки порывистой зябью выбилось смаглое сияние, озарив, кажется, всю плоть тем светом.
— Нет, — Мор торопливо шагнул навстречу юноше, понимая, с ним происходит, что-то весьма странное, и, желая поддержать. — Я с этим народом не знаком… не пришлось. А днесь и вообще мне без надобности.
— А я знаком, — сие, похоже, сказал не Яроборка, а глухо дыхнул сам Крушец.
Прошло не больше нескольких секунд, когда мальчик весь напрягся, и надрывисто качнул головой, часто…часто задышав, точно задыхаясь. Еще морг и пред его очами густой хмарью промелькнуло видение. И также стремительно огромный, точно стеклянный осьминог с мощным телом и двумя большущими челюстями (напоминающими клюв), купно блеснул крупными очами, выплеснув из них вперед тонкие лучи света, пробивая ими марево густого космоса с кружащими окрест голубыми, багровыми и желтыми испарениями, где скользили, вращаясь, звезды, системы, планеты, астероиды, спутники, кометы, болиды. Он стремительно выбросил в стороны, свои подвижные восемь щупальцев, широко раззявив их, и показал голубоватое колышущееся брюшко. Из центра которого энергично вырвался светозарный луч и наотмашь ударил… Ударил Яробора Живко в лоб… так, что он звонко крикнул и почувствовал как скоро…скоро застучавшее сердце переполнив грудь попыталось рывком остановиться или разорваться.
«Господин, надобно дышать часто, будто нагоняете быстроту своего дыхания желая взлететь,»- послышался ровный голос Кали-Даруги наставляющий его на занятиях.
И в такт скорому бою сердца, Ярушка часто…часто задышал. Легкие махом отяжелев и укрупнившись, надавили на сердце, и, всколыхнув в нем кровь, помогли ей выплеснуться в сосуды, не позволив сему центральному органу плоти остановиться или разорваться. Однако тело юноши далее не знающее как действовать (ибо демоницу он ни разу, ни дослушал до конца) резко окаменело. Ноги не в силах держать рывком дрогнув, испрямились, и, не будучи способным, стоять, мальчик плашмя упал на пол, врезавшись в его черную гладь лицом, подтолкнув вперед испарения и тотчас исторгнув энергетический зов в пространство самой лучицы. В этот раз юноша не потерял сознание, одначе на какое-то время утратил ориентир в пространстве, а когда сызнова обрел себя и спало окаменение с конечностей, оставив небольшую корчу в лодыжках, услышал встревоженный говор Велета:
— Мор, мой милый малецык, как ты?
— Мальчика, мальчика подними, — едва слышно прозвучал голос Мора, в котором Яробор Живко безошибочно уловил испытываемую им мощную боль, отчего тягостно простонав, дернул ногами.
Велет, в первое мгновение не сообразив, что произошло, днесь торопливо поднялся с кресла, и, шагнув к младшему брату, придержал его за локоть. Димург, как дотоль юноша обхватив обоими дланями голову, дышал через раз и вместе с тем тяжело покачивался вправо…влево.
— Мальчика, мальчика, — прошептал Мор своими махом почерневшими губами, где, как и на всей коже, погасло золотое сияние, и сама она стала густо темной.
Велет также спешно ступил к недвижно лежащему в парах облаков на полу мальчику и присев подле нежно огладил его спину, да также бережно попытался приподнять с пола, чтобы прижать к себе.
— Не тронь! Не тронь меня! — истерично громко крикнул Яробор Живко и порывчато оттолкнул от себя руку Бога.
Он также рывком сел, поджал к груди ноги и схоронил лицо в коленях… Стараясь сокрыться от всех, переживая видение и осознавая, что испытываемая Мором боль была последствием его крика… его нежелания заниматься с Кали. Велет немедля убрал руку от юноши, не желая его еще больше тревожить, и опасаясь повторения видения, болезненных не столько для него, сколько для его любимца Мора. Впрочем, не желая оставлять мальчика на полу, Бог, легохонько взмахнув руками, подгреб к нему со всех сторон туманные испарения, которые сначала окружили, а потом словно подползли под него. Еще миг и они энергично, вспухнув, приподняли Яроборку над полом, образовав под ним объемный, круглый, чагравый пуфик.
— Мор, — беспокойном молвил Велет, и, поднявшись, шагнув к брату, придержал его покачивающееся тело. — Надо снять обод, — участливо произнес он, помогая Димургу воссесть на кресло, и сам, опускаясь на присядки напротив. — Отец ведь сказал тебе, малецык надо снять обод, украшения… все, что непосредственно связывает тебя и пространство. Иначе ты вмале будешь похож на Вежды. Мой милый, дорогой малецык, моя любезность.
Полюбовно протянул Велет и провел перстами по щекам, сомкнутым очам Мора перемещая с их кончиков золотое сияние на почерневшую от боли кожу Господа, снимая с него напряжение и умиротворяя. В залу можно сказать стремглав влетела рани и перво-наперво тревожно оглядела недвижно сидящего на облачном пуфике Яробора Живко. Затем она также скоро пробежалась взглядом по фигурам Мора и Велета да легохонько закачала головой, несомненно, расстроившись произошедшему. Кали-Даруга также спешно сойдя с места, в пару секунд достигла мальчика, и, остановившись подле, едва ощутимо и вскользь пройдясь руками по его спине и голове, заботливо протянула:
— Ом! дражайший мой господин.
— Не трогай! Не трогай меня! — горько произнес Ярушка и тягостно сотрясся, подавляя в себе рыдания, абы они дюже желали выплюхнуться из глаз и рта.
— Господин, — не отступала Кали-Даруга, потому что ведала, как нужно вести себя с мальчиком. — Весьма страшное видение, надобно выпить вытяжку, чтобы не было повторного.
— Отстань! Отстань! — молвил юноша совсем тихо, стараясь совладать с ужасом, охватившим все его тело, стараясь справиться со слезами и успокоиться, так как понимал, что коли ему не удастся, всю боль он вновь выплеснет на Мора. Так как когда-то выплескивал на Вежды, каковой заболел и отбыл из Млечного Пути, как Яробор считал, именно по этой причине.
— Не подходи ко мне! Не трогай! — звучало и вовсе приглушенно, тем Яробор Живко старался не столько огорчить рани Черных Каликамов, сколько жаждал задеть себя, оттого терпеливо сносил сызнова начавшуюся корчу пальцев на ногах.
Кали-Даруга четко улавливала тайный смысл не только сказанного, но и не досказанного, потому не отходя от мальчика, нежно целуя перстами, оглаживала его волосы на голове, проводила ладонями по спине, рукам. Она ощущала корчу на ногах юноши, видела, как резко вздрагивают его согнутые в коленях ноги, но поколь ничего не предпринимала, лишь ласково уговаривала:
— Мой дражайший господин, надо непременно успокоиться, выпить вытяжку. Вы ведь знаете, ежели видения пришли, нынче могут повториться.
— Не хочу спать, — несогласно отозвался Яробор Живко, и, подняв голову, воззрился в лицо рани, зримо передернув губами от теперь выплеснувшейся в правую лодыжку судороги и срыву дернув ногой, принялся ее растирать дланью.