– Это цыган, – сказал он мне, качая головой, – это они воруют; румыны – честные люди и их вам – нечего бояться. А цыган – мало я видел честных.
– Я с ними ещё реже встречался. Но те, кого я видел – не похожи были на этого мальчика.
– Вы не разглядели. Все они – на одно лицо. Если увидите кого-нибудь из них поблизости – держите глаза, нюх и слух острыми как мясник держит острыми ножи.
Потом, я заметил, что у меня не достаёт пары перчаток… Эту страну и всех этих людей – я мог только пожалеть; и ничем им помочь не мог. Хотя, спустя много лет детям всех этих людей: выпадет возможность покачать головами и пожалеть наших нас.
Мой товарищ, с которым я сидел вместе в автобусе, спал в одной комнате, делил торговую площадку и обеденный стол – торговал лениво; потому что вовсе не это было для него здесь самым главным. Покончив с продажами на день: он собирал свои заработанные леи и шел бродить по вечернему, старинному румынскому городу. Мне, из искреннего любопытства, довелось пару раз пройтись по тёмным, узким улочкам мимо старых православных церквей вместе с ним. Снова и снова, хватаясь за свой старенький фотоаппарат, он говорил мне, прицелившись объективом на какой-нибудь предмет:
– Деньги здесь – вовсе не главное, – он нажимал на кнопку и ловил отпечатки света на плёнку, – но если бы я не торговал – я никогда бы не смог позволить себе поездку сюда. Я стою полдня на рынке только ради того, чтобы окупить дорожные расходы и привести каких-нибудь подарков жене и дочке в Харькове; а остальные полдня – провести ради себя и ради великой красоты. Познавать новые горизонты; открывать румынские города – вот то, ради чего я здесь.
И снова опускал голову к глазку; и нажимал кнопку.
И как никто иной из жадных до заработка членов нашей группы – я, который путешествовал всю жизнь – от раннего детства до глубокой старости – мог его понять.
Глава 22
Старик в высоком здании
Во всём городе, где мне не пришлось рождаться, но которому я отдал большую часть своих лет – было только одно место, в котором мне могли помочь с инженерно-конструкторским планом моей церкви.
Здание государственного управления проектирования электростанций – стояло неподалёку от правобережного рынка и простые люди привыкли называть его так же просто: «книжка». Это – был серый небоскрёб, надменно смотрящий с высоты своих верхних этажей на низкорослых девятиэтажных соседей. По форме: оно действительно напоминало книжку, стоящую на полке в доме гиганта.
Кто-то нашептал мне на ухо, услышав о моих поисках: что начальник инженерно-архитектурного отдела – очень религиозный человек; а потому – один во всём городе способ был взяться за такой громоздкий проект на тех условия, какие я мог ему предложить – а именно – никаких.
Я зашел внутрь этого здания со всей решимостью, на которую смог накопить за долгие недели бездействия; но его хватило ровно на десять минут, пока я бродил по коридорам «книжки» в поисках нужного мне кабинета. Он – оказался в конце самого тёмного коридора; и тут – мои нервы сдали. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы подавить нерешительность и надоедливую слабость в ногах. Но встав лицом перед дверью с висевшей на ней табличкой: «Начальник инженерно-архитектурного отдела» – мне оставалось сделать последний шаг; и чёрт возьми – я обязан был просто перешагнуть с ноги на ногу – но меня будто связала стыдливость перед подобными делами, так напоминающими самое обыкновенное выклянчиванье.
Три раза постучавшись в дверь – я схватил ручку и потянул её на себя. Глаза на меня поднял сидевший за широким столом длиннобородый старик; только эти скромные, грустные и немного удивлённые глаза – и были видны сквозь чащу густого леса, покрывавшего всё его лицо.
– Чем могу вам помочь? – спросил он, указывая на стул перед ним.
– Спасибо.
Я сел; и мигом на меня напала невыносимая сухость во рту. Мне удалось подавить её, осознавая тот факт, что проявив перед ним слабость и нерешительность – я не смогу завоевать его уважение; а значит – не смогу рассчитывать и на его согласие.
Маленькие одинокие глаза – продолжали смотреть на меня. Я опустил голову, сложил руки на коленях и осознал, что не помню ни слова их той речи, которую приготовил по дороге к нему. Вдохнув побольше воздуха и незаметно, украдкой выдохнув его носом – я поднял голову и со всей серьёзностью, на которую у меня только хватило сил – стал уверенным и спокойным голосом импровизировать, рассказывая ему всю историю с самого начала. Он – даже не моргал; и казалось, что не видел ничего вокруг, кроме меня. Мне – пришлось проявить то самое спокойствие и хладнокровность, что и он – хоть до начальника инженерно-архитектурного отдела мне ещё было далеко.