Согласно мнению Нафанаила: украинцы – не являются нацией; библия на украинском языке – ересь и святотатство, почти такой же, как и Киевский патриархат еретической православной церкви. Родись он в правильные времена, в правильном месте – из него вышел бы отличный инквизитор, не хуже великого и ужасного Торквемады. Однако, у него было одно редкое для современных священников качество, за которое и я, и митрополит – его очень ценили, прощая ему даже самые его радикальные выпады и взгляды (настолько радикальные, что даже очень немногие фанатики их разделяют) – он был настоящим священником. Такого – найти будет делом не из лёгких, даже если выбирать из сотни. Он – умел заставить слушать себя, даже когда он читал монотонную молитву. Внутри него горел огонь первых священников, которые строили древнюю мощь православной церкви. В каждой его молитве – чувствовалась сила; а ничто, кроме неё, не привлекает людей больше. «Господь говорил его речами; и он произносил их от имени Господа» – как сказал он нём, однажды, митрополит; и как всегда в яблочко.
Но когда умер старый глава региональной церкви – новый Нафанаила невзлюбил. И было за что, говоря откровенно. Положение в Московской церкви в Украине – никогда нельзя было назвать прочным; и год за годом – оно только слабеет. И действия Нафанаила – назвать полезными и благоприятными для церкви – было нельзя. Митрополит считал, что времена, когда церковь могла диктовать свои условия власти – давно прошли; и теперь пришло время церкви ступать нога в ногу со временем. Нафанаил – считал совсем иначе.
Между ними завязалось враждебное и затяжное молчание, которое между священнослужителями можно причислить к яростному противостоянию.
Однажды ночью: антиминс украли. Неизвестные ворвались в церковь и не взяли оттуда ничего, кроме самого ценного. Но вскоре: его нашли в часовне нашей церкви, которая сама уже могла назвать себя церковью. Отныне: литургии проводились только там. Тогда: Нафанаил обратился к митрополиту. Его обвинения в сторону соседей – были настолько суровыми, что у меня самого волосы на голове встали дыбом; а у митрополита – подавно. Он попросил священника новой церкви вернуть антиминс – но он этого делать не стал. Полиция – тоже мало чем могла помочь, особенно если ей придётся вести действия против богатого и влиятельного человека, вину которого доказать будет невозможно.
Тогда, митрополиту ничего не оставалось, как объявить нашу часовню – церковью.
Однако, Нафанаил – из чистого упрямства не желал признавать своего поражения и отказывался снимать со своего храма звание церкви. И всем наперекор, даже священным законам: он продолжал читать литургии оставшимся верным ему прихожанам – ветхим старикам и старушкам – без антиминса, толкая националистические речи против Украины. Зомбированные бабушки и дедушки – слушали его с упоением; но, собственно, больше никто.
И так, было две церкви: одна без антиминса, но который быть у неё должен; и одна с антиминсом, которого быть у неё не должно. В зыбком мире, они продолжали существовать.
Глава 37
Немного недосчитали
Впечатлённый невиданным успехом регистрации моей церковной общины – священник церкви святого Николая, к которому я обращался с самого начала – попросил меня об одолжении, подобное которому я задавал многим людям на своём долгом пути к конечной цели. Он попросил меня зарегистрировать по всем необходимым правилам и его церковь.
Дело в том, что церковь святого Николая – стоит на своём месте с незапамятных времён; и пережила не одну революцию, не одну власть и не одну войну всех против всех. Истоки её идут из века, когда никому и в голову не могло прийти регистрировать как-то эту церковь. А если даже и пришло – то никаким способом документы, это подтверждающие – не могли дойти до наших дней.
Я ответил ему, что с радостью помогу, но только в качестве посредника. Я знал парочку студентов, способных запросто зарегистрировать любую церковь – жаль, что в моё время таких не было. Священник был вне себя от счастья. Однако, когда я рассказал обо всём ребятам и попросил их о помощи – они сказали, что не ничего проще, за определённую сумму денег, разумеется. Я сообщил об условиях священнику – и он принял это предложения, сочтя, что для блага церкви – ему не жалко пойти на некоторые жертвы.