Эта история произошла на его правом берегу – в том месте, где согласно многим мнениям: не происходит ничего. Люди там жили среди тишины и чистого воздуха – чего нельзя было сказать о наших соседях по ту сторону реки. Нас на том берегу было полмиллиона человек; и жаль, что только одну из этих бесчисленных историй я мог рассказать.
Среды памятников советскому величию – только одна церковь украшала всю округу. Она – стояла вдали домов, выстроившихся зубьями расчёски – на улице, носившей название Песчаной. Её – невзрачной церквушке – удалось пережить много войн и бед, которые сломили многих людей и её старых соседей. Самые тяжёлые для православия времена – были ей ни по чём. И теперь: вера снова отвоёвывала утраченные позиции, после полувекового молчания.
По разным причинам – я много раз бывал в тех местах, где располагалось Правобережное кладбище – самого большого во всём городе. И я не раз подчёркивал у себя в голове, проходя мимо, что такому огромному кладбищу – не престало находиться даже без часовни. Ведь много раз и ещё задолго до меня было сказано: люди должны находить покой на святой земле в молитвах при жизни; и в земле после смерти. Дать человеку право лежать в земле веками до Апокалипсиса – это хорошо; но недостаточно.
Мысли о необходимости поставить здесь часовню – стали преследовать меня, будто те – были призраками, не желавшими находить покоя, пока их желание не будет исполнено. Они были похожи на колесо, которое крутится в голове у человека со скоростью мысли, совершая миллионы оборотов в секунду. Только я начинал думать о чём-то другом, как сразу возвращался к началу: «Раз никто не строить часовню здесь вместо меня – то тогда, это сделаю я». Время требовало этого. Не только моя голова – вся страна трещала как сухая земля от перемен.
Глава 6
Строить там
В разные времена: мне приходилось зарабатывать по-разному. К середине своей жизни: я крепко стоял на ногах, обеспечивал свою семью и дочь – я работал преподавателем на кафедре научного коммунизма в техническом институте. Лекций было совсем немного – и всё же достаточно, чтобы не дать никому из студентов забыть о существовании этого предмета. Научный коммунизм – это гибрид социологии, политологии и партийной истории – и всё же эти по-отдельности безобидные науки вместе образовывали странный и агрессивный предмет.
На своих парах: я разбирал по полочкам учение Маркса и его современников; так же на многих примерах я учил своих студентов рассматривать любую идеологию – в том числе и марксистскую – с разных точек зрения.
Никаких пламенных речей я не произносил; не делал ничего, про что в будущем можно было снимать фильм. Я выкладывал пришедшим ко мне студентам материал, добавлял безобидную капельку от себя и позволял задавать столько вопросов, сколько возникнет – в сущности, вёл с ними научную дискуссию об обществе – как и следует разговаривать социологу с будущими электриками и инженерами – серьёзно, без купюр.
Иногда, я слышу странные отзывы в сторону научного коммунизма от людей, не знакомых с ним. Согласно их мнению, научный коммунист – обязан быть тёмной, односторонней личностью, убившей в себе хороший вкус; это страшное существо «коммунист научный» – приходит в ярость от всего, что не связано с партией, в которую они так мечтают вступить. А особое место в их сердце, целиком и полностью сплетённом из зла – занимает религия.
Вот он я – научный коммунист ещё с семидесятых, по образованию историк и философ. Научному коммунизму – я отвёл пятнадцать лет своей жизни – преподавая и изучая. А потом: взял и стал строить церковь.
Если моей работой можно было заработать себе на более-менее сносную жизнь – то занять ей всё своё время было невозможно. Я читал шесть-семь, иногда восемь пар в неделю; а дальше – хоть галопом скачи по полям. У меня было уйму свободного времени; особенно в те далёкие интересные времена.
Однажды после рабочего дня: я направился в уже названную выше церковь, носившую имя Николаевской, вооружившись решительностью и своей идеей. Я собирался убедить проповедовавшего там священника в том, что ему необходимо взяться за строительство часовни в своему храму – которая должна находиться неподалёку от Правобережного кладбища.
Интеллигентного вида старик в рясе и с бородой, доходившей ему до колен, внимательно выслушал мои доводы; и только когда я поставил точку в своей пламенной речи – он поставил меня на место решительным отказом, который он выразил лёгким покачиванием головы их стороны в сторону.