Но не пишет, и правильно. Чего-то там себе придумала и старается, чтоб так оно и было. Убеждает себя в том, что по правде-то совсем ей не нужно. Образовалась в ее жизни некая пустота, вот и пытается ее чем-то заполнить.
Я не беспокоюсь за нее. Найдет себе что-нибудь еще, и вся эта муть из головы выветрится.
Она может стать для кого-то превосходной подружкой, а может и на всю жизнь заделаться страшной занудой, у нее в изобилии задатков и того и другого.
Но она уже ушла из меня. Могу еще достаточно ясно представить себе ее облик, но того, что я однажды почувствовал, когда она проходила через комнату, уже не вернуть.
Если бы это было все серьезно, то, наверное, стало бы грустно. Забавная... но уже в минувшем... в минувшем навсегда.
По-прежнему дороги мне Розмари, Нэнси, Кэй, хотя думаю о них не очень часто. Возможно, пройдет лет пять, и они будут для меня такими же, как и Августа.
Итак, Пет у меня ничего, только кое-какие изжившие себя воспоминания да путаные мечты о девушке из-за гop, из-за туманов. о принцессе, которая явится из тьмы.
Тень
За пять дней мы сделали четыре боевых вылета. Спал в эту пятидневку от силы часов пятнадцать.
Мы летали на Мюнхен, потом вверх к Балтийскому в местечко под названием Пенемюнде, а теперь снова на юг — Аугсбург.
Задание — аугсбургский аэродром.
Взлет в пять двадцать, высоту набираем в облаках. То один слой проходим, то другой, а у земли к тому же был еще и туман.
Пою потихоньку, пока не наступает пора надеть кислородные маски. Самолет у меня в руках, делаю все без подсказки Грина. Нам хватило трех боевых вылетов, чтобы войти в контакт.
Когда система автопилота согрелась, Грин перевел управление на нее. Облака болезненно серые и скучные. Без десяти шесть край серого пушистого покрывала желтеет, затем медленно начинает окрашиваться в золотистый и мягко-оранжевый с тонкими розовыми полосками по самому верху, а одно яркое перо облака устремлено прямо к солнцу.
Машина с грехом пополам набирает высоту, и четвертый мотор перегрелся на 20—30 градусов.
Самолет ведущего где-то затерялся, и только перед тем как лечь на курс, мы выстраиваемся. Солнце возникает красно-оранжевым шаром в окружении легких вьющихся облачков, но потом затуманивается, становясь серебристым, и облака стягиваются, образуя снежно-пушистое царство над крапчатым мрамором Англии.
Мы идем замыкающими. Какое-то время веду я; когда Грин берет управление, слой облаков покрывается клубящейся дымкой.
8.12. Мы пересекаем побережье Бельгии с множеством отливных островов. Видны город с входящим в него водопротоком и дамбы.
Команда ведет себя спокойно.
Облака становятся тонкими и кудрявыми, как волосы чернокожих.
8.15. Разрывы зениток по правому авиакрылу.
8.25. Внизу все четко просматривается: крохотные зеленые островки леса, маленькие кубики городков с тонкими изогнутыми полосками ферм.
8.50. Какая-то группа проходит через наш строй вперед. У ведущего гордо поднята голова.
«Крепости» заполняют все небо, летят, покачиваясь от воздушных потоков.
8.58. Пересекаем Рейн.
Из-за гор вырастают тучи. Долетаем почти до Швейцарии, прежде чем развернуться и идти на аэродром.
Пролетаем над горами, видны широкие долины, озера, снега. Ищу глазами лыжников, но их нет, может, снег слишком рыхлый. Хотел увидеть всплески рыб в озерах, но они, верно, еще спят. Слишком для них рано.
— Связь! — зовет Пит.
Я подключаюсь.
— Бандиты в районе цели... поняли меня, «Меч-рыба»?.. Бандиты в районе цели...
«Меч-рыба» подтверждает.
— Идут! — докладываю Грину. Похоже, «фокке-вульф», затем еще один, чуть ниже. — Слева сверху возвращается, — продолжаю докладывать.
«Мессер» делает заход справа сверху.
— Внимание! — ору я.
Мок открывает огонь. Турель тоже дает очередь.
— Пошли вниз! — сообщает Мок.
Слева сверху, там, где идет другое крыло, небо в зенитных разрывах.
Разворачиваемся.
Оглядываюсь назад и вижу: хвост какого-то самолета и другие обломки, крутясь, летят вниз.
— Две «крепости», — поясняет Мок. — Одна в другую — и на части! Проклятье!