— Радист, проверить, все ли бомбы сброшены, — распоряжается Сэм.
— Угу-гу, — отзывается кто-то из задних, — глядите-ка, сколько дыму.
Все разом открывают рты. Добавив оборотов, отваливаем от цели. Зенитки по-прежнему молчат.
— Бомбили невесть что, — говорит Бэрд. — Цель ведь я и не разглядел.
Одна у него обязанность: сброс бомб, когда ведущий сбросит свои. Работка непыльная.
Строй опускается на тысячу футов, всем хочется поскорее покинуть эту страну. Два звена слева попадают под зенитный огонь, кто-то сметает почти целый город справа под нами. Похоже, конец представлению.
— Мы теперь над Францией, — окликает нас Бенсон. — Уже не в той проклятущей стране.
Разницы я не вижу. С такой высоты не разглядишь, что народ здешний — друзья как на подбор. А вон сарай внизу, где стоит спрятаться, коли придется прыгать с парашютом. Может, там сеновал, где темноокая юная француженка поджидает с парой кувшинов вина. Может, там ждет солдат-штурмовик в тяжелых ботинках, который штыком станет тыкать в сено.
Предпочту остаться на высоте сколь возможно долго.
Когда мы летели туда, самолетов почти не встречалось, а на обратном пути видим их по всем направлениям — снизу, сверху, по бокам идут самолеты, большие птицы и меньшие их братья. Подбитый старенький Б-24 тянет далеко внизу, пара «тридцать восьмых» вьется рядом за компанию.
— Мы над Бельгией, — немножко позже сообщает Бенсон. — Этот большой город — Брюссель.
Издали выглядит мирно.
Ах да, бронекуртка запрятана под сиденье. Хоть поздновато, но натягиваю ее на себя. Сэм влазит в такую же, предстоит обратный перелет над проливом. Куртка эта давит шею, пригибает ее книзу. Шея разболелась, и в плечо время от времени мило ударяет боль. Пожалуй, бронекуртка того не стоит, я отшвыриваю ее в проход.
Два П-51 резвятся на подходе, желают поохотиться.
Переговорил с Сэмом, он вызывает ведущего. Но в наушниках одни только всхлипы и хрипы помех.
Тут слышен парнишка, зовет старшего: «Снижаюсь. Кислород весь вышел. Не дадите ли прикрытие? — Дышит, как загнанная лошадь. — Моего штурмана крепко задело. Остается идти вниз». По голосу слышно, сам не свой со страху.
Где-то в этом тихом синем небе умирает штурман. Попробуй поверь.
Уже виднеется побережье. Порой Кроун или Шарп скажут о зенитках слева или справа, но нас там и близко нет.
Ниже проволоклось три «семнадцатых» с «либерейторами», истребители сопровождают их домой.
— Там бой, — сообщает Шарп на подходе к берегу, — кровь. пускают.
Ни ему, ни мне не верится, что в лоскутной путанице ферм, городов и бухт есть востроглазые затейники, охочие нас достать.
Сэм опять на связи.
— Умирает, — говорит он мне, — один штурман. Этот парнишка все талдычит, что штурман умирает.
Уходя от берега, начинаем сбавлять высоту. Строй слегка растянулся. А мы наслышаны про былые дни, когда, месяцев на восемь раньше, абвильские молодчики поджидали на берегу растянувшийся строй. Мы наводим порядок.
На шестнадцати тысячах снимаю шлем. В кислородной маске лужица слюны. Тру лицо, а оно будто рыбное филе.
Достигли английского берега, управление теперь на мне.
— Прижмись чуток, — требует Сэм. — Приказывают держаться плотнее. — И показывает, сближая ладони. — Тот штурман все умирает, — произносит он задумчиво, — а парнишка знай зовет.
Положено выглядеть бодро, пролетая над определенным местом побережья, потому как Дулитл и Шпатц наблюдают снизу, а с ними, возможно, Стеттиниус и Черчилль в качестве гостей.
Не знаю, как мы выглядим, но мне это неважно. Никогда не знал такой усталости.
Штурман отыскал дорогу домой, и мы кружим над аэродромным полем, пока нижняя эскадрилья резко снижается из строя.
Я выпускаю шасси, Сэм берет круто и бухает нас оземь на середине взлетной полосы.
— Вот и побывали на войне, — это сказал Шарп.
— Вернулись, — а это уже Бэрд.
Вернулись на эту широкую и длинную взлетную полосу. Пригнали «Мамоньку-кисоньку» туда, где ее брали, сбрасываем снаряжение на землю.
— Любопытно, убили мы кого-нибудь? — интересуется Льюис.
— Любопытно, попали в стоянку истребителей? — задается вопросом Сэм.
Я измочален, неохота пошевельнуться. Пилотировал не ахти. Шевелюра от пота словно губка, а глаза, похоже, кто-то обсыпал песком и растер сухой мешковиной.
Пока сижу так, подруливает самолет, у которого оторвало чуть не полхвоста. Из нашего звена он. Прямо не верится.
Льюис вытаскивает пулеметы, ему в помощь беру один из них и отношу в грузовик.