— Бенни, ты знаешь, что у тебя красивые глаза?
— Да, знаю. Но этим глазам нужно смотреть на клавиатуру, потому что я должен кое-что закончить. Пока это просто ерунда.
— Ерунда? Ты же сказал, что это классно!
— Будет классно. Но пока еще нет.
— Все, что ты пишешь, классно, Бен.
Кубики льда плясали в ее стакане.
— Сейчас я отвезу тебя домой.
Она пожала плечами.
— Ты не знаешь, от чего отказываешься, — сказала она.
Я знал. Острые ногти, громкий голос, а когда ты уже думаешь, что она кончила, на тебя вдруг обрушивается еще несколько затяжных тактов, как финал бетховенской симфонии. Кроме того, у нее была еще скромная коллекция трусиков с разрезом в шагу, которые она иногда надевала в офис, «чтобы был стимул», как она призналась три года назад.
Зазвонил телефон, и она грузно поднялась. Я не спешил брать трубку.
— Я на минутку в туалет, а потом можешь меня отвезти.
Я взял трубку и вырубил автоответчик.
— Ты что-нибудь узнал?
Голос Фреда. Озабоченного, посасывающего сигаретный мундштук.
— Нет, — ответил я.
— Ты говорил с ее доктором?
— Поговорю завтра утром.
У Фреда не было ни особых соображений, ни новой информации. Ему хотелось повторять, подытоживать, перебирать варианты и тем самым выпускать из себя тревогу.
— То, что и паспорт ее исчез, здорово меня обнадеживает, — сказал он. — Я знаю человека, который работает в почтовом ведомстве, или как там оно теперь называется, и он сказал, что из некоторых южноевропейских стран до сих пор иной раз невозможно дозвониться.
Фред говорил и говорил, ровным, монотонным голосом. Я услышал, как за спиной открылась дверь кухни, обернулся — и увидел улыбающуюся Ингу. Фред продолжил перебирать события последних дней, а я с открытым ртом уставился на Ингу, в ужасе думая, что она наверняка превратно поймет появление Рут. Инга кивнула на телефон — дескать, кто звонит?
Я прикрыл трубку рукой и прошептал:
— Фред.
Инга опять кивнула и достала из сумки пачку сигарет. Села, поискала спички и тут обнаружила стакан Рут, со следами помады. Она подвинула его к себе, взяла в руки, подняла над столом, точно оружие, и вопросительно уставилась на меня.
А Фред даже не думал закругляться.
— Северная Африка тоже возможна, этого нельзя исключать, Бенни, я знаю, ты не веришь, но, может, она уехала в Каир, кто знает? А если ты когда-нибудь бывал в Каире, то сам знаешь, что там легче выиграть в лотерею, чем дозвониться до Амстердама…
Рут распахнула дверь из коридора. Юбку и блузку она оставила в ванной и была в одних микротрусиках — черт, в тех самых из коллекции, она проходила в них целый день, сгорая от жарких фантазий, — и в совершенно прозрачном малюсеньком бюстгальтере. В таком виде она остановилась на пороге:
— Та-та-ра-та!
Я виновато посмотрел на Ингу и объяснил:
— Она зашла за кофе.
Наутро в половине одиннадцатого я принес Рут ролик, законченный час назад. По крайней мере техническое качество моего звукового микса могло удовлетворить заказчика, но на сей раз я ни в чем не был уверен.
Офис «JS-XTH» размещался на набережной Стадхаудерскаде напротив кафе «Америкен», в помещении самого современного дизайна — сплошь шлифованное дерево и стальные тросы, на которых подвешены разборные стены.
Рут, холодная и высокомерная, была в черном костюме и в лодочках на высоком каблуке, которые делали ее ноги стройнее. Мы старались не смотреть друг другу в глаза.
— Привет, — сказала она, — ты знаешь, куда пройти.
Она показала мне на угловой стол с большим мощным магнитофоном.
Мне хотелось сломать напряжение, и я весело сказал:
— Каждый раз присоединяю свою машинку и удивляюсь на этот дешевый кассетник. Большинство рекламных бюро, для которых я работаю, прослушивают мои творения на таких вот штуковинах. Неуместная экономия.
— Ты все еще не понял, — спокойно сказала она, усаживаясь. Я услыхал шорох ее колготок и невольно спросил себя, какие на ней трусики. — Нашим клиентам не нравится, когда мы покупаем на их деньги дорогие вещи. Время дорогих машин и обедов в шикарных ресторанах миновало. Вдобавок, если на барахляном магнитофоне не звучит, то и на дорогом не зазвучит. Так ведь? Ну, что у тебя там?