Антон мучился необходимостью сходить на поляну и попытаться еще раз все понять. Но заставить себя он не мог и едва справлялся с воспоминаниями страшного дня.
Июнь приближался к солнцестоянию. По такому случаю Куприны решили организовать пикник. Незадолго до этого Лена и Алеша нашли замечательное местечко. Лена уверяла, что это лучшая полянка для отдыха, и не очень далеко от дома. Небольшой пятачок земли с коротенькой травкой-ползунком прикрывали с одной стороны кусты смородины, рядом росла береза. Высокие травы словно специально обходили это место вкруговую, и если прилечь на землю, то можно было спрятаться от посторонних глаз, потому как метров за пятнадцать полянка надежно скрывалась из вида. Впрочем, таиться не имело смысла. Судя по нетронутой зелени, местные хаживали здесь редко.
Лена сплела всем из тонких веточек и цветов венки, и дети стали похожи на эльфов, вышедших из леса навстречу солнцу.
Антон стоял на краю полянки, жевал бутерброд и оглядывался: повернувшись к березке спиной, можно разглядеть вдалеке верхнюю часть крыши их дома; а вон там, за колышущимся ковром зелени, лес густеет – хоть и не тайга, но ходить туда детям, когда подрастут, самостоятельно не стоит: мало ли кто может бродить в такой глуши. Вот и сейчас Антону показалось, будто мелькнуло что-то среди берез и ельника. Видимо, кто-то из местных прошел. А может, в глазах зарябило. День выдался солнечный и яркий, могло и привидеться.
Алеше так понравилось в этом месте, что стоило большого труда уговорить его собрать вещи. По пути домой Лена клятвенно пообещала сыну прийти сюда на следующие выходные. Она несла корзинку с остатками еды, плед и покрывало. Антон нес Сашеньку.
Зайдя в дом, Лена собралась накрывать на стол, но Антон и Алеша дружно запротестовали, а Саша и вовсе засыпал. Все устали, поэтому ограничились уцелевшими бутербродами из корзинки и киселем из холодильника.
Младший разоспался вовсю. Ребенка пожалели и не стали купать. Алешу ванна разморила окончательно. Зевая, он добрался до постели, но не уснул, а потребовал «Волчка».
– Тебе уже пять лет, сынуля, – Лена чмокнула его в лобик. – Про волчка – это Саше нужно слушать. Давай лучше Винни-Пуха?
– Нет, волчка, волчка! – закапризничал Алеша, зарываясь в подушку.
– Ну хорошо, хорошо. Будет тебе волчок.
Лена присела на кровать и привычно начала:
– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…
Сын уснул. Лена расправила на стуле его одежду, потушила свет и тихонько вышла из комнаты.
Антону хотелось пару часов поработать над книгой. Он поцеловал жену, пообещал долго не засиживаться и направился в кабинет.
Нужные мысли не приходили. Тупо уставившись в пустой лист и просидев минут двадцать, он понял, что ничего толкового сегодня не выйдет. Выключил компьютер и поднялся в спальню. Лена уже засыпала. Не открывая глаз, она обняла Антона, положила его руку себе под голову и затихла. Он тоже быстро провалился в сон.
Утром они проснулись от настойчивых звонков. Возле ворот кто-то был. Антон взглянул на часы: половина девятого! Кого могло принести так рано? Да еще в воскресенье. Может, местная шпана балуется? Детей перебудят. Лена сидела на постели и тревожно смотрела, как он одевается.
– Хулиганы, наверное, – успокоил он жену.
– Шугани их, – пробормотала она.
Спросонок Антон не мог попасть ногой в штанину спортивного трико. Справился. Рубашку надел уже на ходу.
Звонки продолжались. Мелькнула мысль, что это могут быть штучки папарацци для неприглядного фото: известный писатель, небритый, волосы всклокочены, в глазах испуг. Подходящий снимок в желтую прессу под названием «Провинциальная жизнь знаменитости». Надо сначала взглянуть на домофон.
В замке входной двери торчал ключ. «Странно, – подумалось ему, – вроде с вечера дверь закрывали, а ключ вытащили». Неясный страх шевельнулся в груди. У ворот на секунду взвыла сирена – словно по нервам резанула. Антон забыл о ключе и домофоне, выбежал на террасу и окончательно убедился, что там не фотографы. Отблески мигалки за высоким забором не оставляли сомнений.
Говорят: горе затмевает разум. Иногда случается наоборот: мозг человека становится фотоаппаратом, фиксирующим мельчайшие детали происходящего, выхватывает из окружающей действительности отдельные кадры, сосредоточивается на них. Разум пытается защититься от кошмара, замыкаясь на чем-то привычном и понятном.
Полицейскому уазику потребовалось около минуты, чтобы доехать от дома к лесу. Но за этот короткий отрезок времени масса мелочей промелькнула перед глазами Антона: начищенные до блеска пуговицы на форме лейтенанта – видимо, драит их каждый день; коротко стриженный русый затылок сержанта за рулем – интересно, выдают ли им деньги на парикмахерскую или за свои стригутся? натоптанный тяжелыми ботинками пол в машине – у них свой сервис или им делают скидки на автомойках? пахнущий бензином воздух, в котором дергались пылинки; потертые сиденья; засохшие следы дождя на стекле и еще много чего зафиксировал мозг, пытаясь не впустить в себя самое главное, о чем тихо, скороговоркой сообщал Антону лейтенант.