Зинаида Львовна перемѣнилась въ лицѣ и сидѣла молча, сжавъ губы и глядя вдаль. Она не вымолвила ни слова.
— Мы думали, и Долинскіе тоже, что если бы Боръ-Раменскій сдѣлалъ предложеніе, Анюта ему не откажетъ. Вчера Долинскій, по моему настоянію, сказалъ Анютѣ: „Вотъ бы тебѣ женихъ!“ Она вспыхнула засмѣялась и сказала: „Онъ обо мнѣ и не думаетъ“. „Однако…“, сказалъ Долинскій, но она не хотѣла продолжать разговора и, поцѣловавъ дядю, ушла. Мы заключили, что она не прочь выйти за него, и рѣшили обратиться къ вамъ chère amie! Вы дружны съ его матерью…
— Не дружна, нисколько не дружна, только близко знакома.
— Годами знакомы, пріятельницы.
— Да, но…
— Мы желали, чтобы вы взяли на себя сказать Серафимѣ Павловнѣ, что мы, Богуславовы и Долинскіе, не только не видимъ препятствій къ такому браку, но будемъ очень рады. Если бы Боръ-Раменскій былъ богатъ, мы бы не рѣшились на такой шагъ, но онъ бѣденъ, и это можетъ остановить его въ его намѣреніи.
— Развѣ вы думаете, что онъ особенно занятъ княжной? спросила Зинаида Львовна, и сердце ея билось помимо ея воли.
— Да, непремѣнно, заинтересованъ ею. Онъ ѣздитъ всякій день и всегда съ Анютой, съ ней говоритъ, не наговорится, при ней веселъ, и нѣтъ конца его смѣху и шуткамъ. Сама мать его говоритъ, что его узнать нельзя, что изъ серіознаго и часто задумчиваго онъ превратился въ веселаго молодого человѣка.
— Но я свахой не бывала, и, признаюсь, эта роль мнѣ не по характеру, — сказала Зинаида Львовна.
— Сваха! воскликнула Варвара Петровна, — я не прошу сватать, я прошу только пересказать дословно мой разговоръ съ вами его матери, не прибавляя ничего. Мнѣ неловко; я мало ее знаю, а Долинскій наотрѣзъ отказался отъ переговоровъ. Я нашла самый лучшій ходъ, именно просить васъ, Зина, передать, не больше, какъ передать нашъ теперешній разговоръ Серафимѣ Павловнѣ. Вы не можете отказать мнѣ? Не можете имѣть на то никакой причины.
— Рѣшительно никакой, — сказала Зинаида Львовна немного сухо, — и завтра же утромъ передамъ все до слова его матери, но отъ дальнѣйшихъ переговоровъ прошу меня уволить. Я не люблю ладить свадьбы.
— Никакихъ переговоровъ не будетъ и ихъ не нужно. Тогда его дѣло — лишь бы онъ былъ увѣренъ, что семейство Анюты желаетъ этого брака, и что по всей вѣроятности отказа ему бояться нечего. Не забудьте сказать, что именно потому, что онъ небогатъ, мы рѣшились… ему… aplanir le chemin, дорогу сдѣлать скатертью. Это будетъ большое съ вашей стороны одолженіе, только сохраните это въ тайнѣ.
— Въ этомъ будьте совершенно увѣрены.
Пріятельницы разстались. Весь день Зинаида Львовна была взволнована; и Соня и самъ Ракитинъ замѣтили, что она не въ своемъ обыкновенномъ настроеніи, и спросили, что съ ней. Она отвѣчала, что немного нездорова, и жаловалась на головную боль.
На другой день, еще до завтрака, она приказала заложить карету и отправилась къ Боръ-Раменскимъ.
Она нашла Серафиму Павловну, окруженную двумя модистками и въ серіозномъ совѣщаніи о туалетахъ для дочери и для себя. При входѣ Зинаиды Львовны она весело пошла ей навстрѣчу и стала подробно разсказывать, что именно и какъ хочетъ заказать. Зинаида Львовна слушала разсѣянно и наконецъ прервала ее и сказала, что она пріѣхала по дѣлу и желала бы переговорить наединѣ. Серафима Павловна была удивлена, но повела гостью въ свой кабинетъ. Зинаида Львовна сѣла и чрезвычайно спокойно, хотя и холодно, передала весь разговоръ свой съ Богуславовой. Лишь только Серафима Павловна поняла, въ чемъ дѣло, какъ лицо ея вспыхнуло, глаза загорѣлись и нѣсколько радостныхъ восклицаній сорвались съ языка ея. Когда Зинаида Львовна кончила, Серафима Павловна воскликнула:
— Ахъ, какое счастіе! Я знала, что Ваня, войдя въ мое семейство, принесетъ намъ счастіе. Лишь только онъ переступилъ порогъ моего дома, какъ внесъ въ него радость. Солнце счастія озарило и меня и мое семейство. И гдѣ были глаза мои? И какъ я этого не видала? Какъ могла просмотрѣть! Очевидно, что Сережа полюбилъ княжну и она его полюбила. Милый Сережа! Но онъ не захотѣлъ изъ деликатности никому признаться. Она такъ богата, а онъ бѣденъ, но теперь это все устранено. Если ея семья желаетъ, то и я, то и я! Какое счастіе! Всѣ мои дѣти устроены… Ахъ, какое счастіе! Ну, куда же вы?
— Я не могу остаться, притомъ вамъ теперь надо видѣть сына, и я здѣсь лишняя. Я прошу васъ не говорить, — такъ желаютъ Богуславовы, — что я принимала участіе въ этихъ переговорахъ. Я только передала то, что меня просили передать вамъ.