— О больномъ я скажу женѣ, она навѣститъ его и пришлетъ ему, что нужно; а когда пріѣдетъ докторъ, — а онъ будетъ на дняхъ, — мы пришлемъ его.
— Мой больной живетъ далеко, въ Рожновѣ, верстъ за 10 отсюда.
— Это не помѣха. Когда надо навѣстить больного, жена не боится разстояній. Правда, теперь дороги испортились, но проѣхать можно.
— Хотя съ трудомъ, — сказалъ священникъ.
— Для больного потрудиться не бѣда; моя жена, вы знаете, добрая…
— И милосердія полна она, — прервалъ священникъ: — гдѣ помочь надо, она всегда является съ полными руками и осыпаетъ дарами неимущихъ. Господь любитъ милосердыхъ и благословитъ ее!
— Я всегда молюсь о томъ, — сказалъ адмиралъ серіозно, — и радъ, что вы зашли ко мнѣ, и рѣчь зашла о женѣ моей. Я о ней думаю, могу сказать, всякую минуту, и мысль эта не даетъ мнѣ покоя.
Священникъ, взглянувъ на адмирала и видя его серіозное и омраченное лицо, смутился.
— Что такое? спросилъ онъ, — развѣ Серафима Павловна нездорова, или что другое внушаетъ вамъ опасенія?
— Не она внушаетъ мнѣ ихъ, Господь благослови ее; съ самаго дня брака нашего она не дала мнѣ ни однажды повода къ недовольству или смущенію. Она смолоду была какъ птичка, которая распѣвала въ моемъ домѣ и вносила въ него веселье и ясность. Достигнувъ до лѣтъ зрѣлыхъ, она сохранила и прелесть молодости и вмѣстѣ въ ней созрѣли и развились добродѣтели жены, матери и хозяйки. Вы знаете ея любовь и нѣжность ко мнѣ, заботливость о дѣтяхъ, ея доброжелательство ко всѣмъ, ея привѣтливость, гостепріимство, ея милосердіе къ больнымъ, ея жалость къ бѣднымъ… Вы сами все это видѣли, что мнѣ хвалить ее!
— Знаю, знаю ея доброту, — сказалъ священникъ, — и ея любовь къ вамъ и дѣтямъ.
— При всѣхъ этихъ достоинствахъ, я скажу, добродѣтеляхъ, она характера слабаго. Управлять семьей она не въ состояніи. А семья моя большая, и не скажу, чтобы было легко вести ее. Всѣ дѣти характера и свойствъ разныхъ.
— Но вы сами были и есть глава, и ваше слово законъ всѣмъ и всегда, скажу я: слово ваше справедливо и разумно.
— По мѣрѣ силъ я старался, чтобы это было такъ, дѣлалъ, какъ умѣлъ, но время пришло, что мнѣ нельзя уже разсчитывать на долгую жизнь.
— Помилуйте, но вы въ цвѣтѣ зрѣлыхъ лѣтъ, во всей еще силѣ. Съ Божіею помощію проживете годы и годы!
— Конечно, въ жизни и смерти Богъ воленъ, но мое здоровье въ послѣднее время пошатнулось. Старыя раны болѣютъ: открылись двѣ изъ нихъ и истощаютъ меня.
— Вы бы призвали доктора свѣдущаго, посовѣтовались бы, — сказалъ отецъ Димитрій.
— Совѣтовался: въ послѣднюю мою поѣздку въ Москву былъ у двухъ знаменитостей; вѣдь жизнь мнѣ дорога, и ради жены и ради дѣтей, еще невзрослыхъ. Дочери мои, одна очень добрая, но безъ характера и себялюбива, другая умная, но безразсудная, съ блуждающей волей, — ей нужна узда. Сыновья: Ваня чувствительный, мягкосердый, какъ мать, здоровьемъ деликатный, не есть поддержка, а забота для матери. Сергѣй, этотъ имѣетъ задатки, но только задатки. Онъ умный, думаю, что характеръ въ немъ выработается, но пока онъ вспыльчивъ, рѣзокъ, заносчивъ, не выучился управлять собою. Словомъ, всѣ они нуждаются въ руководящей сильной рукѣ. Гдѣ же она, когда меня не станетъ?
— Но зачѣмъ допускаете вы эту мысль, тревожите себя, развѣ доктора говорили о чемъ-либо серіозно угрожающемъ?
— Нѣтъ. Они сказали, что пока раны открыты, опасаться нечего.
— Все въ волѣ Божіей, — сказалъ отецъ Димитрій, — положитесь на Отца небеснаго; безъ воли Его волосъ съ головы нашей не упадетъ, сказано въ Евангеліи.
— Я это знаю и вѣрую, но человѣку данъ разумъ, и разумъ приказываетъ мнѣ думать о будущемъ моей семьи. Я долженъ прежде всего сказать вамъ, что покупка большого имѣнія въ Оренбургѣ и фабрика, устроенная тамъ на рѣкѣ, постройка которой и машины пожрали большія суммы. Больше чѣмъ когда-либо мнѣ нужно здоровье; весною я хочу поѣхать и осмотрѣть самъ, что тамъ дѣлается. Я начинаю сомнѣваться въ совершенной честности или въ умѣньи моего управляющаго.
Отецъ Димитрій покачалъ головою.
— И какъ это, — сказалъ онъ, — ищутъ богатства отъ богатства. Извините меня, но я всегда говорю правду. Имѣя такое довольство, зачѣмъ вы купили имѣніе вдали и въ долгъ строили фабрику?
— Я купилъ имѣніе потому, что желалъ мое Знаменское нераздѣльно отдать Сергѣю, а Ванѣ устроить другое имѣніе. — Да, неосторожно я поступилъ, знаю это, и казнюсь.
Отецъ Димитрій помолчалъ, а потомъ сказалъ вполголоса: на всякаго мудреца довольно простоты.