Поезд тронулся, а вскоре и билеты у меня проверили, а в изучении отцова артефакта никаких прорывных идей так и не появилось. Я по-прежнему мог при помощи него буквально в несколько точек переходить, полный доступ к адресной книге передо мной так и не открылся. Расстроившись от осознания собственной ограниченности, принялся коротать время изготовлением управляющих узлов для будущих автоматических стиральных артефактов, благо придуманная мной недавно складная печать призыва импов много места в купе не занимала и могла быть убрана, в случае чего, во внутреннее пространство чуть ли не мгновенно. Так до самой ночи и проработал. Сам не заметил, как все имеющиеся у меня костяные пластинки в готовый продукт переработал, а это, по прикидкам составляло под семь сотен изделий. Вообще, как автомат, совершенно бездумно, вкалывал. Надо будет только, в ближайшем будущем, снова подыскать немного времени, чтобы передать их своему родственнику.
Неудобство с посещением Огарево для передачи Роману управляющих узлов у меня разрешилось само собой после того, как на станции, на которой я поутру сошел, увидел работающее отделение почтовой связи. Вроде, семь сотен артефактов звучит солидно, по факту же, плотно уложенные, они уместились в очень небольшую коробку. Если работница почты не врет, уже через пять дней моя посылка будет доставлена адресату.
Разумеется, на станции Пескаревка, где я сошел, не было никаких указателей, указывающих место расположения той шарашки, где мой отец содержался. Они мне и не нужны были, разведчики Великого герцогства Барбарского и без того меня снабдили очень неплохой картой, так что, не задавая никому лишних вопросов, просто пошел в указанном в карте направлении.
Вечер еще не наступил, а я, стоя под укрытием ветвей довольно густого кустарника, уже рассматривал место заточения своего родителя. Кстати, на тюрьму этот небольшой красивый замок не походил совершенно. Скорее, на какой-нибудь элитный санаторий, расположенный в глубине собственной, запретной для простых зевак территории. Впрочем, на меня, с моим, точнее Гуамоковым отводом глаз, запрет на посещение данной территории не распространялся совершенно. Я, если подумать, и в кустах мог бы не скрываться, все равно взгляд всех охранников с мой фигуры буквально соскальзывал.
— Гуамоко, как ты считаешь, если мы будем там просто разгуливать под твоим скрытом, нас скоро смогут обнаружить? — Вот просто не могу сообразить, если только не ходить в открытую, каким образом там, на довольно не маленьких площадях, мне своего отца искать.
— Вообще не обнаружат, — отозвался мой артефакт с изрядной ноткой гордости. — Ну, если ты, хозяин, там ни с кем не затеешь обниматься, конечно.
На всякий случай приготовившись немедленно открывать портал в иной мир в случае обнаружения, я вышел из своего укрытия и медленным шагом двинулся в сторону широко распахнутых ворот. Пятьдесят метров, десять…. Мимо поста вооруженной охраны я проскользнул словно самый настоящий призрак. Никто даже не моргнул в мою сторону.
Однако если бы не знал, что мой батюшка сидит под арестом, глядя на то, как он уверенно распоряжается парой десятков других артефакторов, я бы ни в жизнь об этом не догадался. Не считая присутствия пары охранников на входе в это громадное помещение, внешний вид и оборудование представшей передо мной артефакторской мастерской практически не отличалось от других виденных мной первоклассных мастерских.
Разумеется, объявляться отцу прямо там я не стал, дождался, когда у них смена закончится, и мой отец, без всякого сопровождения возвратится в свою комнату (кстати, прочих его работников, построенных в небольшую колонну, охранники, как раз, сопровождали). Уже в этот момент я немного задумался…. Впрочем, именно, что немного. В конце концов, раз уж я сюда добрался, ничто не мешает мне задать появившиеся у меня вопросы непосредственно своему родителю.
— Здравствуй, папа! — Поздоровался я, распорядившись Гуамоко, чтобы тот отменил свой отвод глаз. — Тяжело же было до тебя добраться.
— Сергей? — Удивился отец моему появлению. — Ты как сюда вообще пробрался? Здесь ведь даже порталы, и те не работают.
— Пробрался ногами. Дошло до меня, что тебя император арестовал и заточил тут. Вот, пришел освобождать.