Очень похоже, что парализован оказался не я один, мне не было видно, перед потерей подвижности я смотрел в сторону Владимира Второго, туда же мой взгляд направлен и остался, но по мгновенно затихшим звукам со стороны остальных князей с легкостью до этого додумался.
— А теперь, братец, приготовься утонуть в просторах мирового океана, — Владимир зловеще сверкнул взором в сторону родственника, только что угрожавшего его единственному сыну. — Или нет, еще одну яхту жалко. В этот раз один из моих невезучих наследников, пожалуй, разобьется при катании на лыжах по горному склону где-нибудь в Артузии. Правда, я красиво придумал, горы и сверкающий на солнце снег? Что же ты не отвечаешь, брат?
От князя Чертанова уже не только страхом воняло, запахом говнеца тоже потянуло вполне явственно.
— Ах, да, точно, ты же не можешь. Пожалуй, так даже не интересно. Ладно, дарую тебе право на последнее слово. — Владимир картинно щелкнул пальцами, и со стороны князя Чертанова вновь послышался голос.
— Брат, ты не должен меня убивать… брат, я всего лишь боялся, что ты убьешь меня, как всех остальных. Володя, я жить хочу! — Несмотря на страх, охвативший и меня самого, слушать этот жалкий, плаксивый лепет было отвратительно.
— Красиво просишь, покивал головой император, — но все же ты так и не привел ни одного довода, почему я не должен уничтожить предателя в твоем лице.
— Ты не должен, я провел ритуал кровного возмездия! — Заголосил брат императора чуть более уверенно. Любой удар, направленный против меня, вернется к тебе самому в троекратном размере.
— Про ритуал только что придумал? — Усмехнулся Владимир, глядя на своего вопящего братца с огромным презрением.
— Нет, нет, это правда! Я провел ритуал, когда наши родственники начали умирать и пропадать один за другим.
— Правда, провел? — Отчего-то не поверил словам брата император. — Ну, тогда мы сейчас твои слова и проверим. Он вызвал на своей руке самый обычный огненный шар, очень картинно взвесил его, после чего этот шар начал раздуваться, одновременно меняя цвет с привычного оранжевого на все более и более голубой. Когда шар достиг едва ли не метрового диаметра и стал слепяще бело-голубого цвета, Владимир, примерившись глазами… взял, да и запустил его в нашем направлении. Напомню, мы, как выскочили из-за ширм, все это время были с князем Чертановым совсем рядом. Так же рядом и парализованы оказались.
Похоже, император до самого конца желал наслаждаться страхом со стороны казнимого им родственника. Точнее, даже двух родственников. Я как-то забывать об этом факте начал, но, вроде как, я в цепочке наследников императорского титула стою сейчас не то пятым, не то даже четвертым, сразу вслед за своим отцом.
Так вот, император наслаждался страхом: монструозный огненный шар плыл в нашем направлении медленно-медленно, словно детский воздушный шарик. У меня даже одежда затлеть успела от его близости. Ну, и, разумеется, боль от ожогов накатила. Только я стойко и молча преодолевал все тяготы и лишения своего ужасного положения. Меня же, в отличие от своего братца император не расколдовал, и кричать я по-любому не мог.
А потом шар взорвался! Скорее всего, моего соседа, князя Чертанова на месте испепелило. Но меня этот жар не достиг вовсе. А просто Гуамоко, не сумев отменить наложенный на меня паралич, наконец-то озаботился моей защитой от магии огня. Жаль сам магичить в защиту не могу. Подозреваю, мой плазменный щит, поглощающий из атакующего заклинания создающую его ману, неплохо меня бы пополнил. Впрочем, пополнение для меня и так наступило. Меня просто таки скрутило в пароксизме наслаждения, настолько много я хапнул праны в результате случившейся в непосредственной близости от меня смерти высокоуровневого мага. Еще даже подумать успел, что-то вроде: «последнее наслаждение перед смертью».
Но все эти совершенно левые мысли, мелькавшие в моей голове, моментально угасли, стоило мне только проморгаться от вспышки временно ослепившего меня заклинания. И да, именно проморгаться. Паралич, наложенный императором, исчез без следа… как, собственно, и сам император. Вот тебе и внеуровневый маг! Точнее, от императора след все же остался: дымящиеся останки посередине почерневшего и оплавившегося пятна на каменных плитах пола. Оказывается, утверждение о каком-то ритуале, сторицей возвращающем удар нанесшему его убийце родственников, было вовсе даже не лживым.