«Дурдом! – подумал Сергей. – Как есть дурдом!»
«Дурдом! Как есть дурдом!» – зажглось на всех экранах зала.
– Да прекратите уже транслировать мои мысли! – рявкнул Сергей в сторону пресс-секретаря и, уже обращаясь к просителю, поинтересовался: – Так что вы хотели?
– Прошу руки вашей дочери! Не-е откаж-жите! – пропел Анисий Поделомович.
Сергей озадаченно повернулся к Виктору. Тот молча смотрел на него, как бы говоря: да, мол, братец, такие вот фортеля случаются в жизни.
– То есть как, моей дочери? – Сергей вновь заговорил с просителем. – Какой такой… дочери?
– Которая Анна.
– И много у меня… дочерей? – пролепетал Президент, обескураженный подобным открытием.
– Пять, – отозвался Виктор.
– Что?!
– Я вот тоже подумал, что довольно много, – заметил снизу проситель, – и решил избавить вас хотя бы от одной. Смею в качестве зятя соответственно претендовать и на звание генерала.
«Вотра нартаглец!» – выругался про себя Сергей, ловя изумленный взгляд пресс-секретаря.
– Мы посоветуемся. И подумаем, – Сергей поднял Анисия Поделомовича с пола за борт пиджака и, брезгливо взяв под руку, довел до двери.
– А мне когда теперь зайти? – полюбопытствовал тот.
– Больше заходить не нужно, – заверил его Президент. – В этом нет необходимости.
Закрыв за посетителем дверь, Сергей вернулся к креслу.
– Какой-то проходимец, Виктор, – решил поделиться он впечатлениями со своим помощником.
Тот, не отрывая взгляда от ногтей, по которым он водил пилкой, словно миниатюрным смычком, лишь болезненно скривил лицо.
Не успел Куропатовкин исчезнуть, как в дверях появился новый проситель, смахивающий одеждой на зажиточного крестьянина, сошедшего со страниц тургеневских рассказов. Однако бороденка портила все впечатление. Именно бороденка, а не борода: растительность на его лице была жидка и неровна и лишала его всякой солидности.
Мужичок с бороденкой приблизился к креслу Президента чрезмерно осторожно, как-то бочком, и заунывным, плачущим голосом затянул:
– Ваше Рассиятельство…
– Какой я вам еще «Рассиятельство»?! – моментально вскипел Сергей: все эти подобострастные обращения ему порядочно надоели.
– Ну, вы же сияете…
– Виктор… я думаю… – в предчувствии нехорошего Сергей судорожно сглотнул. – Я, правда, сияю?!
Виктор повернулся к Президенту и довольно кивнул. Тотчас Сергей почувствовал, как голова его наполнилась жаром.
– Виктор, вы дурак! Я сказал, думаю, а не надеюсь!
– Как изволите, – буркнул Виктор обиженно, и жар прекратился.
«Тфакирт понучеркфтов!» – выругался про себя Сергей.
Виктор внимательно вгляделся в бегущую строку, но ничем не выдал, удалось ли ему ее расшифровать.
– Так с чем вы пришли? – обратился Сергей к просителю, который к этому времени уж стоял сбоку от президентского кресла-трона.
– По дельцу, благодетель.
– Я для вас еще ничего не сделал, чтобы меня благодетелем называть, – нахохлился Сергей.
– Ну, так сделаете! – заверил его проситель. – Дельце-то плевое.
– Сделаю, что смогу, – пообещал Сергей. – Вы рассказывайте. Не стесняйтесь. Вас как зовут? Вроде, вас не объявляли.
– Конюхов я. Пелагей.
– Ага… Очень хорошо, Пелагей. Говорите.
– Да говорить я могу, благодетель – вы уж не обессудьте… Так я по делу.
– Очень здорово, что по делу. Я вас слушаю.
– Да дело-то пустяковое. Так, дельце…
– А-а… Ну так, значит, нам будет легче его решить. Правда, Виктор?
– Несомненно, – поддакнул тот. – Для того мы здесь и поставлены – блюсти.
– Это очень хорошо, что именно вы и поставлены, – проситель оказался уже с другой стороны кресла. – Затем и пришел. К кому же еще маленькому человечку и обратиться, если не к вам?
– Так обращайтесь смело. Мы вас внимательно слушаем, – улыбнулся Сергей.
– Это просто замечательно, что внимательно, благодетель. Вот если бы все так внимательно слушали, то и не пришлось бы мне вас сейчас беспокоить.