– Прекрасно вас понимаю, но ничем помочь не хочу, – бросил ей Сергей.
– Спасибо хоть за честность, – раздалось ему в спину.
Сергей резко обернулся. Собака вылизывала одного из щенков и утруждать себя разговорами с кем бы то ни было явно не собиралась.
– Надеюсь, я ненароком не включил функцию «Показалось» или «Галлюцинации», – пробормотал он и, уже обращаясь к продавцу, поинтересовался: – Так, любезный, что у вас в меню?
– Сосиски в тексте и кофе с молотком, – буркнул тот.
– Очень хорошо. Виктор, вы будете? Дайте нам по порции и того и другого.
На просунувшемся в окошко подносе возвышались две огромные глиняные кружки, залитые до краев кофе. К каждой кружке прилагалось по молотку, ручки которых уже торчали из недобро поблескивающей жидкости, и по сосиске, завернутой, как в блин, в четверть газетного листа.
– И что, это съедобно, Виктор? – спросил Сергей у своего помощника, ожидавшего его у столика, укрытого от нещадно палившего искусственного солнца дырявым зонтом.
– Вполне.
Сергей осторожно отпил несколько глотков кофе и отщипнул розовую мякоть околомясного изделия. Приобретенные образцы местного общепита отдавали полиграфической краской и смазочным маслом. Виктор же, не колеблясь ни секунды, заглотал в себя сосиску и залил ее кофе.
– Я смотрю, вы всеядны, Виктор, – с уважением сказал Президент.
– Ну, уж если кого и можно назвать всеядным, так это Митридата VI, – отозвался Виктор и, взбодренный этой незамысловатой трапезой, потянул Сергея за собой. – Вам уже лучше? Отлично. Тогда давайте зайдем к кому-нибудь в гости, узнаем, чем люди живут и зачем. К кому? Да все равно. Да хоть вот в этот дом и зайдем. В первую же квартиру.
От зноя и горячего кофе Сергей разомлел, словно от графинчика водки. Он желал лишь одного – поскорее убраться с улицы куда-нибудь в тень. Ветра не было. От пышущего жаром асфальта перед глазами плавали чернильные круги. Сергей бросил злобный взгляд на тыкающее в него тепловым лучом пятно в небе и поплелся за Виктором к ближайшей пятиэтажке. Конечно, он мог отключить функцию ощущений, но решил терпеть до последнего – какой смысл пользоваться этой функцией, если ее без конца придется выключать?
Солнце било в здание со стороны, обращенной к улице, значит, заключил Сергей, надо побыстрее добраться до двора: там будет тень. Однако, обогнув дом, он обнаружил, что солнце переместилось вслед за ним и теперь било по стене пятиэтажки, выходящей на двор.
– Однако… – пролепетал Сергей и застыл в недоумении.
– Господин Президент… – Виктор был уже в дверях подъезда.
В трубе лестничных пролетов прогуливался ретивый сквознячок и царил приятный полумрак. Виктор раза три-четыре надавил кнопку звонка ближайшей двери. Ответа все не было. Сергей уже поднес было палец к звонку соседней квартиры, но Виктор отрицательно помотал головой, будто зная заранее, что сейчас кто-то все-таки отзовется. Так и случилось. За дверью послышались тяжелые шаги с трудом передвигающихся ног.
– Хто там? – строго потребовал старческий, громкий голос тугоухого человека.
Виктор хитро улыбнулся Сергею и прокричал в ответ:
– Виктор Примерещенко, личный помощник Президента, и Президент Висельников собственной персоной.
Дверь нехотя отворилась. Виктор тотчас расширил образовавшийся проем, протолкнув в него свое тело.
– Здравствуйте, Ивана Марьевна, как поживаете? Гостей сегодня принимаете?
– Некогда нам гостей принимать: своих печалей невпроворот, а гость всегда свою несет, – проворчала Ивана Марьевна, налегая на дверь с другой стороны.
– Заходите, заходите! – раздался из-за ее спины новый, звонкий голос. – Иваша, пропусти людей!
– А… Марья Ивановна! Вы тоже дома? – Виктору наконец удалось пробиться мимо хозяйки и устремиться вглубь квартиры.
– Извините… – сконфуженно пролепетал Президент и осторожно последовал по следам своего помощника.
Следы привели его на кухню. Кухня представляла собой сильно вытянутый прямоугольник замусоленных стен, вдоль которых жались обшарпанные предметы из разных мебельных наборов. Даже среди табуреток не было двух одинаковых. Вместо скатерти стол был укрыт полиэтиленовой пленкой и газетами. Всюду громоздились мутно поблескивающие разводами грязи банки и посуда. Под потолком одиноко болталась…