Глава 3
Теперь он знал достаточно – правда, не столько об игре, сколько о себе самом, – но старался о новых знаниях этих особо не думать и уж тем более – не распространяться. Однако скрывать свою неуклюжесть, некомпетентность и бесталанность становилось все труднее.
«Если человек бесталанен, он бесталанен во всем», – заключил он как-то, в момент особого разочарования в себе.
Сергей снова бросил взгляд в окно. Он провел в кресле у компьютера не менее четырех часов. Сонливости или усталости не было. Как не было многих других чувств, ощущений.
То, каким образом сон настигал его, отчего-то вселило в него уверенность, что он прекрасно мог бы обходиться и без сна. Тем не менее, он следовал ритуалу отхода ко сну, боясь прервать эту, возможно, единственную связь с прежней жизнью, с «тем» миром, с миром, который он лишь теперь начал видеть с другой, более позитивной стороны.
Снились ли ему сны, он не знал. Он просто ложился, закрывал глаза и погружался в сон. И если бы не этот загадочный шарик, на то, чтобы заснуть, ему хватило бы и пары минут.
Его пробуждения были не менее загадочными. Будильника или иного подобного устройства ни в спальне, ни в других уголках дворца он не обнаружил, что не мешало ему начинать новый день, словно его включали неизвестной кнопкой, ровно в восемь, одетым в деловой костюм и попивающим кофе в трапезной зале в компании Виктора. Всезнание Виктора внушало ему благоговение, а всеведение – ужас.
Виктор был личным помощником Президента, обеими его руками, глазами, ушами и даже мозгом. От его плотной, монолитной фигуры, придававшей ему своими скупыми, но при этом экспрессивными движениями сходство с памятником, исходила самоуверенность хитроватого слуги, готовящего себя к тому, чтобы сыграть в подходящий момент роль истинного хозяина.
Утро четвертого дня его пребывания в игре снова застало Сергея механически помешивающим лоснящуюся жидкость в излишне грубоватой для президентского сервиза чашечке. Виктор уже сидел напротив, углубившись в бумаги, веером разложенные на его стороне стола, и то ли с показным, то ли настоящим удовольствием вовсю причмокивал коричневой жижицей, которую он беспрестанно подливал себе в чашку.
– Виктор, вам действительно нравится этот кофе, или вы только делаете вид? – поинтересовался Сергей с нескрываемым раздражением.
– Нравится. Очень. А вам он разве не по вкусу?
– По вкусу?! Я не чувствую никакого вкуса. Я даже не знаю, горячий он или холодный.
Виктор пожал плечами и, протолкнув в отверстие рта тарталетку, вновь захлюпал кофе.
«Ничего удивительного, – подумалось Сергею. – Рисованный персонаж пьет рисованный кофе. Конечно, он будет ему нравиться».
– Вы не выспались, господин Президент? – спросил Виктор, а чтобы вопрос звучал участливо, на мгновение оторвал взгляд от своих бумаг.
– Нет, нет. Я жаворонок, – поспешил соврать Сергей. – Я люблю рано вставать.
– А я петух. Люблю всех ни свет, ни заря поднимать, – то ли похвастался, то ли соврал Виктор.
Обескураженный подобным признанием, Сергей замолчал. Пить кофе не хотелось. Есть тоже. Во-первых, еда и напитки не имели здесь никакого вкуса. Сергей даже не мог сказать, чувствует ли он свой собственный язык, пусть владеть им, то есть говорить, он и был в состоянии. Во-вторых, чувства голода или жажды как таковых он не испытывал.
«Похоже, они мне что-то колют…» – в отчаянии подумал он.
– Знаете, как у нас говорят? По-настоящему вкусен только заслуженный обед, – оказывается, все это время Виктор продолжал наблюдать за ним.
– Что?
– Так. Ничего…
– Нет, Виктор, вы уж, пожалуйста, сказав «А», говорите и «Б».
– Я могу и «В» сказать.
Президент и его помощник померялись тяжестью и пристальностью взглядов – одной из немногих вещей, которой можно публично меряться государственным мужам. Несмотря на то, что в игре Сергей был представлен в качестве мужчины зрелых лет с пробивающейся по краям висков сединой и наростами мешков под гнездами задумчивых, тревожно вопрошающих черных глаз, Виктор относился к нему с неким пренебрежением, с каким относятся к дармоедам, от которых нельзя избавиться, но которых и не за что уважать. С документами работал именно он, испрашивая мнение Президента лишь изредка и, как чувствовал Сергей, имея по каждому вопросу свое мнение, которому изменять не собирался. Вводить Президента в курс государственных и окологосударственных дел Виктор также не спешил, очевидно, рассуждая, что разбирающийся и в тех и в других делах Президент – прямой конкурент своему помощнику. На робкие же попытки со стороны Сергея получить разъяснения отводил взгляд и отвечал, что всему свое время. В общем, оберегал свою власть ревниво и с хитростью настоящего царедворца.