— Не скрою, — ворковал рядом Брагин, — я любил с ним беседовать и часто посещал шестую палату, где он лежал. Даже у меня иногда мелькала дикая мысль: а не переселиться ли к нему, чтобы чаще общаться.
Он заметно взволновался, и на его крутом лбу выступили бисеринки пота.
— Ну, почему же дикая, — опять успокоил Фанаберия. — Мысль вполне здравая: общение по интересам. А припомните, каким образом в последний раз проявилось обострение Левина?
— Он порывался ехать в Болгарию.
— Зачем? — удивился Фанаберия, тотчас припомнив из «досье» Худобы, что мальчика Костю еще в юном возрасте ловили на границе в Черновцах. И граф Толстой туда же, в Болгарию, собирался.
— Освобождать от турецкого ига братский болгарский народ. Хотя я убеждал его, что болгарский народ в этом вовсе не нуждается. Я исходил из текущей обстановки. Мой давний друг и коллега, психиатр Жеков, приглашал меня в Варну. И я вернулся шокированным. Увидел развалины заводов, нищету, раздавленную экономику. Так что, если нынче болгары нуждаются в освобождении, то лишь от ига Евросоюза. Да вы, наверно, сами заметили, что у нас сейчас не продают ни их замечательного перца, ни помидор…
— Свои впечатления Левину высказывали?
— Да, подробнее, чем вам, — у доктора трагически дрогнул голос и выпучились глаза. — Там у них известный журналист облил себя бензином и поджег. Представляете? На центральной площади. Объявил, что не хочет жить, когда его страна умирает.
— Понятно, — усмехнулся Фанаберия. — Вы своего пациента переориентировали с турок на Евросоюз… А Левин не рассказывал, что у него прадедушка там погиб?
— Упоминал, — Андрей Ефимыч вздохнул. — Ему очень хотелось разыскать его могилу… Так вы на полном серьезе считаете, что Константин в Болгарию подался?
— Вполне возможно.
— Ну, слава богу! А то у меня, знаете, уже закрадывалась мысль, что он утонул… Да-да, не удивляйтесь! Он в последнее время дайвингом стал интересоваться, приобрел акваланг и ласты. Вообще же он человек романтического склада. Однажды поделился со мной, что влюбился в Татьяну Ларину. И все бы ничего, но я-то сразу предположил: «Ужель та самая Татьяна?»
— Вы полагаете? — осторожно вставил Эразм Петрович.
— Ну да, из «Евгения Онегина», — подтвердил Брагин. — Знаете, занимаясь с больными, мне поневоле пришлось обратиться к великой русской литературе. И сейчас я подумываю над тем, чтобы написать статью о необходимости знания классической литературы для практикующего врача-психиатра.
«И для практикующего сыщика тоже», — мелькнуло у Фанаберии.
— Особенно это важно для нас, живущих в Петербурге. Вспомните «Медный всадник», «Портрет», «Белые ночи», — с горячностью продолжил доктор. — Не правда ли, фантастический, феерический город — в какой-то степени призрачный, возникший из ниоткуда и ни на чем.
«А по более поздней характеристике — бандитский», — добавил про себя Эразм Петрович.
— Что касается, Левина — каково, а? Я уже хотел его выписывать и тут на тебе — очередное обострение. Сообщил мне, что Анна Каренина под поезд бросилась. Оказывается, она и была его возлюбленной, то есть Татьяной Лариной. Дикая мешанина в голове! Не удивительно, что он и себя отождествил с одним из героев литературы.
«Хм, — с сомнением подумал Эразм Петрович, — а если я сообщу, что так и было, не сочтет ли он и меня за сумасшедшего?»
— А дальше — больше, — продолжал Андрей Ефимыч. — Знаете, почему Левин занялся подводным плаванием? Он по секрету мне выдал, что Анна Каренина, которая на самом деле является Татьяной Лариной, оставила ему наследство. Представляете? На дне Невы! И он его хочет найти. Боюсь, что он окончательно уйдет от нас с вами в свой вымышленный мир.
— А что искал, он нашел? — осторожно спросил сыщик.
— Э, батенька, да вы тоже внушаемы, — доктор ласково погрозил пальцем. — И вам не мешало бы пройти обследование. Хотите я вас определю в палату?
— Номер шесть? — поинтересовался Фанаберия.
— Ну, можно и туда. Место освободилось.
— Нет, я погожу… И, простите, еще один вопрос. Элементарный. У него деньги-то хоть на руках водились? Пешком же в Болгарию не отправишься. Далековато.
— Какие-то сбережения были… О, да! Вспомнил! В последнем разговоре он у меня допытывался: не знаю ли я в Питере, какого-нибудь честного, не связанного с мафией ювелира.
— И что вы ему ответили?
— Ничего не ответил. Велел лечащему врачу увеличить дозу инъекций.