— Там, у лестницы, двое парней, — объявила я, поворачиваясь к своему сыну и стараясь не паниковать. — Я не знаю, что они здесь делают, но я не планирую ждать, пока это выяснится.
Брови Зейна приподнялись, когда он потянулся за джинсами и натянул их, скользнул в ботинки и завязал шнурки. Я бросилась от окна, торопливо собирая наши немногочисленные пожитки. К тому времени, как я закончила, у него в рюкзаке уже было все, что он взял с собой в поездку, включая Xbox.
— Каков план? — Спросил он так, как будто мы были двойными агентами в криминальной драме.
— Я собираюсь отвлечь их, чтобы ты мог сбежать.
— Что? Мама…
Я прервала его, подняв руку.
— Нет времени. Просто слушай. — Он тяжело сглотнул, но накинул лямки своего рюкзака на плечи. — На второй этаж ведут две лестницы. Ты побежишь, как только я прикончу этих парней. Садись в машину так, как будто сам ад наступает тебе на пятки. Без колебаний. Хорошо?
— И ждать тебя, верно?
Я покачала головой. Слишком рискованно.
— Нет, ты поедешь в Перекресток. У меня там есть друзья, которые защитят тебя.
— Где, черт возьми, это?
Проговаривая указания, я подкралась к двери, но Зейн схватил меня за руку.
— Мам, у меня еще нет лицензии.
— Дорогой, ты отличный водитель. Мы просто ждем твоего дня рождения, чтобы пройти тест и сделать это официальным. У тебя есть это сынок.
Глаза Зейна расширились, когда с другой стороны двери раздался глухой стук, как будто кто-то врезался в дерево.
— Спроси Грима. Скажи ему, что я отправила тебя, и они будут знать, что делать. Все будет хорошо, Зейн. Я люблю тебя.
— Ты только что нарушила правило № 1, — напомнил он мне.
Я притянула его к своей груди и крепко сжала, прежде чем выпустить, он мой свет в этом темном мире и смысл жизни. Он оправдал все, чем я пожертвовала.
Потянувшись к своей сумочке, я вложила свои ключи в его руку.
— Не оглядывайся назад. Просто беги, пока не доберешься до машины, а затем садись за руль. — Я не дала ему времени на споры и вытащила перцовый баллончик.
— Я тоже тебя люблю, — прошептал Зейн прямо перед тем, как я распахнула дверь, набрасываясь на двух громил, когда я высвободилась, визжа, как дикая банши в ночи, распыляя перцовый аэрозоль, как пули из пистолета.
7
Рейт
— Ты собираешься рассказать мне об этом социальном работнике или нет? — Спросил Экзорцист, фиксируя меня одной из своих раздражающих ухмылок. – Должно быть, тебя что-то сбивает с толку, и я предполагаю, что это киска.
Отмахнувшись от него, я вытащил одну из своих модных кубинских сигар и прикурил, наслаждаясь насыщенным вкусом табака, пока он не испортил все своей болтовней.
— Не видел, чтобы ты когда-нибудь раньше зацикливался на куске задницы, так что выкладывай. Сегодня вечером у нас нет ничего, кроме времени.
— Кто ты… мой психиатр?
— Нет, просто один брат беспокоится о другом.
Экс был чем-то большим, и он это знал. Самый близкий человек, который у меня был, к настоящему брату. Весь клуб был семьей, но Экзорцист понимал меня так, как никто другой никогда не понимал. Он был моим лучшим другом. Мы ни хрена не делали друг без друга. Привык, что он прикрывает мне спину, и я бы солгал, если бы сказал, что его настойчивость ни хрена не значит для меня.
— Ты не собираешься так просто это оставить, да? — Спросил я более грубым тоном, чем чувствовал.
— Нет. Перестань быть занозой в заднице.
Вздохнув, я на минуту затянулся сигарой, собираясь с мыслями.
— Она моя звезда.
Экс сделал паузу, вытаскивая затупленную сигарету из кармана, собираясь прикурить и затянуться.
— Ты издеваешься надо мной? Она та самая?
— Да.
— Я думал, ты говорил, что она мертва.
— Да, это потому, что она, блядь, была, — огрызнулся я, взбешенный напоминанием.
Экзорцист откинулся назад, глядя на меня так, словно не был уверен, что сказать.
— Это чертовски круто, брат.
— Ни хрена подобного.
Пытаясь сохранить хладнокровие и не дать своему Жнецу вырваться на поверхность, я несколько раз вдохнул и выдохнул, ослабляя первобытное желание уступить своей жажде мести и гнева.
— Тогда как она все еще жива? — Наконец спросил он, поджигая кончик косяка и делая длинную затяжку. — Разве ты не говорил, что она была…
— Я не хочу говорить о той ночи, — прошипел я, борясь с желанием протопать в ее комнату и потребовать ответов.
— Хэллоуин, верно?
— Семнадцать лет назад, — пробормотал я.
— Неудивительно, что ты ненавидишь этот праздник.
Фыркнув, я выдавил улыбку. Этот ублюдок вывел меня из себя, но я не мог представить, как буду жить без него. Экс был единственным, кто помнил, что я ненавидел Хэллоуин.
— Ты не можешь оставить дерьмо в покое?
— Какого хрена я должен хотеть это делать? Трахаться с тобой изюминка моего дня.
— Мудак.
Его смешок был заразительным, и я покачал головой.
— Ты хуже, чем Раэль.
Он издал горлом звук отвращения.
— Это просто подло.
— Как будто он не выводит тебя из себя.
— Раэль выводит всех из себя, — засмеялся Экс, и он был прав. — Хотя нет ни одного брата, который не знал бы, что он прикрывает нашу спину.
— Это верно, — согласился я.
— Сумасшедший ублюдок сержант, это не просто так.
Раэль всегда был неуправляемым. Никто не знал, что он в конечном итоге скажет или сделает. Должен был признать, что это было интересно. Когда дело доходило до драки, он ставил клуб выше себя, и это много значило для Грима и остальных из нас.
— Говоря о дьяволе, — раздался знакомый голос, приближающийся к нам из пустыни, где не было ничего, кроме миль кактусов, перекати-поля и опасных хищников. — Хотя я нигде не вижу этого хитрого ублюдка.