Возможно, было бы проще показать ей мои водительские права, но я думаю, она продолжала бы сомневаться в моих словах. Это был единственный известный мне способ убедить ее в правде. Она была полностью укомплектована, так как это была гостевая ванная комната, и я нашел крем для бритья, новую бритву и острые ножницы.
Тауни не пошевелилась, когда я начал подстригать волосы и проделывать всю эту ужасную работу, но я был полон решимости привести в порядок свой внешний вид настолько, чтобы она больше не могла мне отказывать и сомневаться. Когда я был достаточно удовлетворен, я бросил ножницы и наполнил раковину, начав мучительный процесс удаления бороды.
Черт. Это было болезненно. Я выращивал эту чертову штуку по меньшей мере десять лет, и я не с нетерпением ждал реакции своих братьев. Раэль и Экзорцист неделями достанут меня дерьмом. Тауни была единственной причиной, по которой я когда-либо рассматривал возможность расстаться со всем этим. Надеюсь, она не захочет, чтобы я долго оставался гладко выбритым. Я поморщился от бритвы, а затем смирился, решительно поскреб по челюсти. Я продолжал идти, игнорируя несколько ошибок, которые я получил по пути. Закончив, я побрызгался лосьоном после бритья и повернулся в ее сторону, слегка улыбнувшись.
Я не понимал, что она спокойно наблюдала за процессом от начала до конца. Когда я повернулся к ней, она стояла на дрожащих ногах, ее руки поднялись ко рту, когда она покачала головой, а затем начала плакать. Сначала тихо, а затем слезы усилились, и ее грудь вздымалась, когда она начала рыдать.
Я не знал, что делать.
Она была расстроена? Разочарована? Опустошена?
— Тауни?
— Джаспер, — причитала она, бросаясь ко мне, когда неверие исчезло.
Мои руки без колебаний обвились вокруг нее, как будто они помнили, каково это прижимать ее к себе. Наши тела прижимались друг к другу без единого дюйма пространства, между нами. Ее лосьон с кокосовым ароматом и шампунь со сладким медом наполнили мои чувства.
Дома.
Эта мысль была единственной, которая достигла согласованности. Моя малышка была здесь, и я ни за что не хотел снова ее отпускать.
— Тауни, я блядь так сильно скучал по тебе.
— Не больше, чем я скучала по тебе, — всхлипнула она, икнув.
Опустив голову, я запечатлел ее губы в нежнейшем из поцелуев, прижимаясь своим ртом к ее рту со сдержанной страстью, которая испытала всю мою силу и волю. Часть меня хотела отнести ее в ту комнату и уложить на кровать. Мне нужно было заняться с ней любовью, убедить ее, что она никогда не покидала моего сердца. Прошло семнадцать лет, а я все еще реагировал на нее так же, как в ту ночь Хэллоуина. Похоть и желание, смешанные с яростью, когда я думал обо всем том времени, которое мы потеряли.
Большими пальцами я смахнул слезы с ее щек и сверкнул улыбкой.
— Я никогда тебя не забывал.
Ее пальцы поднялись и коснулись моего лица.
— У тебя такая же ямочка. — Она шмыгнула носом, а затем вздохнула. — Зейн твой сын, Джаспер.
— Он мой. У меня есть сын, — восхитился я, позволяя правде, наконец, осознано добраться до меня. Прошлой ночью я хотел верить в это больше, чем узнать, что это правда.
— Он твой. Я была так счастлива, когда узнала, что беременна. — Ее улыбка прояснилась на несколько секунд, а затем исчезла. — Я не хотела растить его одна. Я хотела, чтобы ты был рядом, — призналась она, ее голос дрогнул, когда слезы возобновились, а плечи затряслись.
Ванная была не тем местом, чтобы обсуждать что-то настолько важное. Я повел Тауни в спальню. Она опустилась на матрас, когда я опустился на колени рядом с ней. Мне хотелось задать так много вопросов о той ночи, но я не знал, с чего начать.
Хэллоуин был моим любимым праздником, пока Сид и его банда не испортили его. Я бы все отдал, чтобы вернуться в ту ночь и сделать это снова . . .
— Ты это слышал? — Спросила Тауни, плотнее прижимая одеяло к груди.
— Да. Одевайся, — приказал я, быстро поцеловав ее в губы. Громкий грузовик, ревущий металлической музыкой, направлялся в нашу сторону, и я не хотел, чтобы нас обоих застукали буквально со спущенными штанами.
Тауни сунула ноги в джинсы, пытаясь найти свой лифчик. Мы оба рассмеялись, когда я передал его и сверкнул дерзкой ухмылкой.
— Разве плохо, что я хочу, чтобы мы все еще были голыми?
Она шлепнула меня по руке и покачала головой, длинные волосы взметнулись, когда она возилась с застежками и, наконец, застегнула шелковистый материал. Тауни поспешно накинула свою футболку, пока я хватал свою одежду и ботинки, чуть не упав, когда одевался. Мы оба были полностью одеты и натягивали обувь, когда грузовик, который я заметил, остановился в нескольких футах от нас. Яркие фары смотрели в нашу сторону, и мы были ослеплены, когда включился дальний свет.
— Какого хрена? — Кричал я, раздраженный тем, что кто-то морочит нам голову. — Чего ты хочешь?
Прикрывая глаза от яркого света, я не понимал, что происходит, пока не стало слишком поздно.
Выстрелы прогремели на земле перед моим грузовиком, и я потянулся к Тауни, притягивая ее ближе.
— Эй, мы не хотим никаких проблем. У меня не так много денег, если это то, что вам нужно, то вы можете взять мой кошелек. Просто оставьте нас в покое.
Еще один выстрел попал в заднее колесо моего грузовика, и я выругался. Никто не ответил, так как двигатель другого грузовика взревел, автомобиль раскачивался взад-вперед, как будто кто-то готовил двигатель к гонке. Только деваться было некуда. Мы припарковались на вершине холма, откуда открывался вид на остальной город и все огни. Здесь, в горах Сьерра-Невада, смотреть было особо не на что, кроме звезд.
Вот почему я привел Тауни сюда сегодня вечером. Я хотел, чтобы ее первый раз был особенным. Под звездами я сделал ее своей, и мое сердце наполнилось любовью.