Но если конферансье не беспрерывный остряк, какова же его функция в концертной программе? Объявлять номера? Тогда он «ведущий». Конферансье, мне кажется, — это хозяин вечера. Любезный, умный, веселый и (!) остроумный.
Лев Николаевич Толстой в «Войне и мире» говорит, что хозяйка, когда «вечер был пущен», «подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину».
Но у толстовской хозяйки была одна гостиная, а у меня две: в зрительном зале вы, зрители, а на сцене и за кулисами — актеры. И те и другие — мои гости. Я, конферансье, должен познакомить вас, позаботиться о том, чтобы вы друг другу понравились во время концерта.
Вот вечер-концерт «пущен». На сцене один за другим — Козловский, Барсова, Хенкин, Смирнов-Сокольский, Ярон, Гельцер, Гоголева, Качалов (да, таковы сплошь и рядом были концерты в Колонном зале или в Большом зале Консерватории). За этих артистов я, конечно, спокоен. Но вот сейчас предстоит выступать молодой певице, в первый раз в жизни в ответственном концерте, рядом с «богами»…
Она доверительно сообщает мне, что «почему-то голос не звучит», и «ноги одеревенели», и «что-то подташнивает, может, лучше не петь?»
Разве это не тема для заговорщицкой беседы со зрителем? И я наскоро успокаиваю дебютантку: сегодня очень восприимчивая и ласковая публика, — и иду подготовить эту публику. Хотя бы так:
— Для следующего номера программы мне необходимо ваше участие. Нет, не бойтесь, я не заставлю вас ни петь, ни танцевать. Но сейчас мы с вами будем присутствовать при рождении нового таланта. Первое выступление! И первое напряжение нервов! И вот от вас требуется товарищеская поддержка. Я же ручаюсь вам, что через несколько лет вы будете хвастать перед знакомыми: «Я аплодировал ей на дебюте! Я один из первых почувствовал в ней дарование!»
И молодую певицу встречают дружными аплодисментами!
Но этого мало: когда она уже на сцене, я должен сказать что-нибудь, лишающее эту встречу официальности, вызвать улыбку у зрителей и у дебютантки хотя бы так:
— Сейчас наша новая знакомая Лидочка Иванова… (Теперь к ней.) Можно вас так называть? (А затем в зал.) И вы, если вам понравится, кричите «браво, Лидочка!..» Так, вот, сейчас Лидочка споет… (И опять ей.) Отчего вы так волнуетесь? Оттого, что в первый раз с ними встретились? Так они ведь тоже с вами в первый раз встретились, а не волнуются! Так вот, сейчас…
Я называю арию, и Лидочка Иванова чувствует, что ей не нужно завоевывать зрителей, «разогревать» их, а надо только не уронить, не снизить настроения, созданного конферансье, и ей гораздо легче начать. И упавшее сердце возвращается на свое место, лихорадочное дыхание и пульс выравниваются, и голос звучит, и ноги становятся эластичными! Но и тогда, когда на сцене не новичок, а кто-либо из перечисленных «столпов», и он исполняет уже третий номер, и обеспечен четвертый вызов на аплодисменты, а вы за кулисами организуете дальнейшее течение концерта, — и тогда внимание, слух, вся душа ваша там, на сцене: как принимают?
В течение многих лет мой друг Тамара Семеновна Церетели со смехом вспоминала концерт в Ленинграде. Ее чудесно принимали, она спела четыре песни и, уверенная в том, что ее и дальше будут вызывать, хотела уйти за кулисы… Но мое профессиональное ухо уловило спад аплодисментов; я выскочил на сцену и удержал ее, шепнув: «Не уходи, а то аплодисменты потухнут». Она повернулась, пошла к роялю, и аплодисменты вспыхнули с новой силой! Вырос успех актрисы, вырос успех концерта, а не успех конферансье.
Итак, выяснили ли мы, кто такой конферансье? Вы скажете: «Что там выяснять? Подойдите к любой афише и узнаете, кто». Нет! На афише в наше время по большей части написано «конферанс и интермедии — такой-то или такие-то», а если написано — «конферансье», то это иной жанр конферанса. И нелепо, когда на собраниях эстрадных артистов или в прессе раздаются вопросы: нужен старый или новый жанр? Новый существует, его охотно принимает зритель, у него есть талантливые исполнители, так что ж, запретить его, что ли? Конечно, нет! Но… мне кажется, нужно немножко… обуздать его, надо, чтобы нынешние конферансье немножко больше думали о концерте и чуть-чуть меньше о себе! А вот о том, каким был «тот старый» жанр, и хочется поговорить. «Тот жанр» — это были «те жанры», так как каждый его представитель имел свою сценическую физиономию. Я попробую назвать нескольких конферансье и разобраться в их особенностях, в их своеобразии.