Мне, конечно, очень хотелось, чтобы публика, уходя со спектакля или концерта, говорила про меня хорошо, но внешние выражения успеха, аплодисменты во время концерта мешали мне, а еще больше «мои» аплодисменты мешали другим участникам концерта. (Вот о чем забывают теперь даже лучшие наши конферансье! Если в концерте восемь номеров, они хотят восемь своих успехов, если десять — десять, и так далее.) И если за удачный ответ, за веселую реплику мне аплодировали, честное слово, я останавливал публику движением руки. Потому что эти аплодисменты вышибали меня из амплуа, я становился рассказчиком, исполнителем, а это, мне кажется, конферансье может себе позволить один-два раза в вечер. Но если зритель в антракте или уже у вешалки вдруг осознает, что настроение-то, общий тон концерта, приятность его создавал конферансье, и помянет его добрым словом — конферансье сделал свое дело!
При мне в концерте в Центральном Доме работников искусств популярный артист Илья Набатов, автор и исполнитель политических куплетов, человек отнюдь не обиженный судьбой, был очень обижен молодым конферансье. За кулисами я слыхал, как Набатов отчитывал его:
— Вы что делаете?! Перед моим выступлением вы пели куплеты! Зная, что в программе есть скрипач, вы играли на скрипке и до выступления танцоров показывали пародию на балет! Это недопустимо! Я уже не говорю о том, что поете, играете и танцуете вы хуже нас, профессионалов в этих жанрах! Вы пользуетесь тем, что зритель снисходит, что он рассуждает так: «Петь, играть и танцевать — это же не дело конферансье, а он умеет! Правда, похуже, но умеет, значит, талант!»
И Набатов прав! Может быть, этим «всеумением» и объясняется исчезновение с эстрады жанров, в которых «похуже» выступают некоторые конферансье. Почти исчезли рассказчики. Где куплетисты? Нет танцкомиков… Поэтому, вероятно, многие артисты эстрады нередко предпочитают выступать с ведущим, а не с конферансье.
Иногда невольно думаешь: не следует ли вернуться к временам, так сказать, доконферансивным? Лет шестьдесят назад, до появления в России жанра конферанса, концерты (почти всегда благотворительные) организовывались так: дамы-патронессы и студенты объезжали премьеров и премьерш оперных и драматических театров и приглашали их выступить в концерте. (Кстати, помню такой случай: перед началом оперного сезона в Киеве антрепренер категорически запретил своему первому тенору петь в концерте: «Зачем же я еще до сезона покажу дамам и барышням, что мой Ленский, Каварадосси и Герцог — лысый, как колено? Ведь ходить в театр не будут!») Потом составлялась и печаталась программа, и она из года в год почти не менялась, менялись только исполнители. Вот познакомьтесь:
Артист драматического театра, г-н И. К. О р л о в - З а д у н а й с к и й исполнит: «Белое покрывало», стихи М. Гартман-Михайлова, «Сакия Муни», стихи Д. Мережковского.
Артист оперного театра, г-н К. И. З а д у н а й - О р л о в с к и й исполнит арии из опер «Тоска» Пуччини, «Кармен» Бизе.
М-зель Н и н а В о с т р я к о в а исполнит: «Елка», музыка Ребикова, «Музыкальная шкатулка», музыка Лядова.
Ее превосходительство Г е р т р у д а О с к а р о в н а г-жа ф о н Ш н е л ь к л о п с исполнит русские народные песни: «Коробейники», «Раз полосоньку я жала», «Не шей ты мне, матушка» и другие.
Э л ь ф р и д о ч к а ф о н Ш н е л ь к л о п с исполнит испанский танец «Качучу».
…И так далее.
Эти программы отпечатывались на салфеточках из тончайшей гофрированной бумаги, на обратной стороне которой помещалась реклама духов и мыла фабрики «Ралле и комп.». Эта же «комп.» и печатала программы, и поливала их одеколоном своего производства, и раздавала бесплатно.
Так, может быть, и теперь начать обходиться без конферансье, а войти в соглашение с парфюмерными фабриками?.. И состав концерта уменьшится на одну единицу и пахнуть хорошо будет…
Это, конечно, шутка, но вот как мы поступили в Театре миниатюр в 1939 году: все актеры поочередно вели программу. Когда кончалась пьеска, актеры выходили на аплодисменты и, оставаясь в своих образах, говорили о следующей пьесе. Скажем, Борис Васильевич Вельский, отыграв роль старичка склочника, перессорившего всех своих соседей по квартире, выходил на просцениум и пытался поссорить между собой зрителей, сидевших рядом, и попутно объявлял и комически охаивал следующую пьесу. Александр Семенович Менакер выступал с комическими песнями на слова Михаила Вольпина, аккомпанируя себе на рояле. Спев три или четыре песни, он «на бис» пел романс про того, кто будет выступать после него. Это было непривычно и очень нравилось зрителям.