По всему по этому я завидую нашему цирку: за шестьдесят с лишним советских лет он из почти неуважаемого стал очень уважаемым! А почему? Потому что в цирке нет случайных людей, там сверху донизу работают артисты и педагоги, влюбленные в свое искусство, понимающие его, умеющие работать и заставлять других работать до седьмого и четырнадцатого пота! Никакого дилетантства. Высокий профессионализм. Там не предложат талантливому фокуснику выступать в качестве укротителя львов, потому что фокусников много, а укротителей не хватает!
А на эстраде, в частности в конферансе, вырождение жанра… Лет десять назад Ан. Макаров в «Комсомольской правде» в большой, правильной, может быть слишком злой, статье об эстраде писал:
«Как конферансье в истинном понимании они больше не существуют. Некоторые считают это (то есть сценки, интермедии, фокусы. — Ал. Ал.) развитием жанра. Нам это кажется его концом».
Правильно, но слишком, мне кажется, мрачно и без указания выхода из этого трагического положения. А выход есть. Я уже говорил об этом, а теперь позвольте привести конкретный пример. Есть на московской эстраде конферансье Владимир Долгин. Он — фокусник, отличный фокусник. А мог бы быть и отличным конферансье. Он обладает всеми качествами, необходимыми для этого амплуа. У него на сцене мягкий, приятный тон, располагающая улыбка, он весело, без нажима шутит и, что главное для конферансье, сразу, с первых слов становится «своим человеком». Вот он показывает свой первый, очень занимательный фокус, вовлекает зрителей в разговор, поддразнивает их, делает их соучастниками театрального действа, то есть во время своего номера он и фокусник и конферансье.
Но вот номер веселого Долгина-фокусника закончился, тут бы остаться на сцене Долгину-конферансье, но, увы, улыбка исчезает, фокусник… раскланивается и, уходя, скучно бормочет: «Теперь посмотрите то-то и то-то». А после того, как вы посмотрели «то-то и то-то», он показывает еще более интересные фокусы и… опять «то-то и то-то».
А зачем? Зачем он разодрал свое выступление на куски и стал называться «конферансье»? На этот вопрос ответить нельзя. А вот на вопрос, почему он это сделал, ответ есть: потому что конферансье не хватает и эстрада хватает любого, согласного если не быть, то хоть называться таковым! И я ясно представляю себе, как разные «завы» соблазняли его: «почему бы тебе», «ведь у тебя»… Что обиднее всего, Владимир Долгин может быть первоклассным конферансье, оставаясь фокусником! Что бы ему, поговорив в его шутливой манере с публикой о фокусах, в такой же манере представить артиста, потом опять фокусы и опять не «то-то и то-то», а несколько интересных слов о грядущем! И спасибо ему скажет эстрадный народ!
Пусть не подумает читатель, что я приглашаю конферансье к развернутым характеристикам артистов, расхваливаниям, нет, — реплика, броская шутка, и чем короче, тем лучше. Ведь на эстраде количество редко переходит в качество, меж тем многие, даже хорошие конферансье исполняют, исполняют и исполняют… все, что умеют, не боясь осточертеть публике, соконцертникам и… себе. Перефразируя Пушкина, я бы сказал: «Чем меньше публику мы мучим, тем легче нравимся мы ей».
Ни меня, ни зрителей не огорчает конферансье-умелец, если он умелец первоклассный! Показывает много и хорошо! Но если он таков, тогда он… Райкин, и тогда я иду на Райкина! А если я иду на концерт «вообще», тогда дело меняется, тут уж переконферировать вредно.
В самом деле, певцу в концерте полагается спеть две-три песни и уйти. Игорь Ильинский уходит, прочитав две басни, и возвращается только после настойчивых требований. Замечательная балерина Екатерина Васильевна Гельцер, с которой я много раз встречался в концертах, как-то сказала мне:
— Знаете, когда я танцую в балете в Большом театре, сколько бы я ни находилась на сцене, всегда чувствую заинтересованность зрителей, но когда выступаю там в концерте — пока дойду до середины этой огромной сцены, чтобы только начать танцевать, мне кажется, что я уже надоела публике!
— Что же, — скажет мне оппонент из зала, — то балерина, а то конферансье! Пускай говорит, сколько ему нужно, лишь бы интересно! Еще прусский король Фридрих Первый сказал: «Пусть каждый спасается на свой лад!»
— Нет, уважаемый товарищ, тогда у нас получится «концерт наоборот», то есть не конферансье между артистами, а артисты между конферансье!
— Ну и что? — может возразить опять оппонент. — Концерт идет, артистов принимают, конферансье смешит, — чего ж вам еще? «Свет решил, что он умен и очень мил»!