— Берите по пятьдесят.
— Это нелепый разговор.
— И авторские ваши?
— Конечно.
— Так откажитесь от авторских.
— Нет.
— Так пьеса не пойдет.
Он поднял со стула свое тучное тело и ушел. И я ушел.
Наутро в десять минут двенадцатого — звонок; взволнованный голос помощника режиссера:
— Алексей Григорьевич, где вы? Актеры ждут…
— Какие актеры? Кого ждут?
— Как это — какие? Вы же на одиннадцать часов назначили репетицию вашей пьесы.
— Моя пьеса у вас в театре не идет.
— Что-о?
— Так мне вчера сказал ваш директор.
— Подождите у телефона.
И через две минуты:
— Что вы такой обидчивый? Кажется, за пятьсот двадцать пять рублей человек может и поторговаться и отказаться…
— Ах, отказаться? Так о чем же нам…
— Подождите! Спичка! Приезжайте скорее — актеры же ждут. Такой аккуратный человек и вдруг опаздывает на репетицию из-за пустяков…
И играли мы эту пьесу две программы подряд — четырнадцать дней, а потом директор спросил:
— Может быть, у вас есть еще что-нибудь новенькое?
— Новенького нет, а старенькое есть.
— Что?
— «Сан-Суси».
— Классика?
— Нет, это моя пьеса.
— А-а, помню! Это где вы хромой немец? Давайте рискнем на неделю, только не по…
— Именно, только по!
— Ой, характер! Кремень!
«Сан-Суси» тоже играли две недели.
Сестрой третьего компаньона, которую я назвал популярной певицей, была действительно чудесная актриса и певица, непревзойденная тогда исполнительница песен на многих языках Иза Кремер. Еще гимназисткой она писала стихи, и их печатали в газетах, в своем кругу пела песни и романсы, и вскоре по настоянию и с помощью друзей эта дочь бедных и не очень грамотных родителей отправилась в Италию учиться пению. Вернувшись, она сразу стала пользоваться огромным успехом у публики. Умная, веселая, она была отличным товарищем, «заводилой». Веселость, озорство, лукавство — все это открыто, не таясь, излучалось из ее глаз. Ее крупноватые зубы сверкали, ее темперамент и остроумие завладевали вами, ее звучное, «вкусное» сопрано не отпускало вас — вы были в плену у этой в общем некрасивой девушки.
Прекрасный голос позволил ей петь ведущие оперные партии; вскоре антрепренер одесского театра пригласил ее петь в опере и в классических опереттах, и она быстро стала любимицей скептиков-одесситов. А уж они в искусстве никому не делали скидок! Особенно в пении. Для одесских меломанов был праздником приезд итальянских певцов Делли Абатти, Саммарко, Баттистини, Де Лука, Ансельми; и именно в Одессе итальянцы «держали экзамен». Опытные импресарио знали: кто не выдерживал в Одессе, провалится и в столице! И гастролеры, не потрафившие одесской публике, уезжали восвояси…
Иза Кремер выдержала этот экзамен. Когда она с Митрофаном Днепровым спела в оперетте песенку «Ха-ца-ца», через несколько дней не только весь город пел эту песенку, но в продаже появились галстуки и сорочки «Ха-ца-ца» с портретом Днепрова и конфеты «Ха-ца-ца» с портретом Кремер на коробках. Этот успех натолкнул ее на мысль петь в концертах лирические и юмористические сюжетные песенки. Тексты она переводила с французского, немецкого, итальянского — языков, которыми хорошо владела, а затем и сама стала писать стихи для песенок. Музыку чаще всего сочинял ее аккомпаниатор Симцес.
В Изе Кремер сочетались две не так уж часто встречающиеся грани дарования: умная, образованная певица и умная, чуткая актриса. Песенки ее «Черный Том», «Мадам Люлю», «Мотыльки» и другие всегда были маленькими лирическими или комическими музыкальными рассказами, и они настолько нравились, что быстро вытеснили и цыганщину, и «песни скорби и печали», и сентиментальные слезливые романсы: все хотели петь ее репертуар в ее манере!
А в «ее манеру» входили и искренняя веселость, и молодой задор, и пленительная улыбка, и умная насмешливость, и чудесный голос!
И очень жаль, что артистка не поняла, что истинный талант расцветает только на родной почве, в родном краю.
Есть ли у нас такие одаренные исполнители?
Ну конечно, нельзя требовать, чтобы все эстрадные певицы обладали и хорошими голосами и актерским дарованием. Но я непоколебимо уверен, что или то, или другое обязательно, а если ни того, ни другого — тогда беда… беда не им, поющим, а нам, слушающим.
Как-то на страницах наших газет разгорелась полемика между поэтами, композиторами и исполнителями. Одни утверждали, что можно петь песни, не имея голоса, другие резко возражали. А мне кажется, что можно; но чем меньше у исполнителя голосовых данных, тем больше должно быть мастерства.