Я и к классике причастен. Вот я в роли Бридуазона («Женитьба Фигаро» Бомарше).
На этом губернаторе в фильме А. Роома «Предатель» закончилась моя карьера киноактера.
Николай Павлович Смирнов-Сокольский.
Александр Абрамович Менделевич читает свой монолог «Курьезы старой Москвы». Он и сам был курьезом старой Москвы — и на эстраде и в жизни.
Ирма Петровна Яунзем.
Лидия Андреевна Русланова.
Тамара Семеновна Церетели.
Слыхали ль вы… долгоиграющие пластинки? А долгопоющего тенора? Иван Семенович Козловский пел чудесно в 1918 году, и так же чудесно он поет сегодня.
«Надежда Светлова», опера И. Дзержинского в МАЛЕГОТе. Надпись на портрете: «Дорогому учителю Алексею Григорьевичу Алексееву. Благодарная «Надежда» — Мария Софронова. 1/XI-43 г.».
На этом портрете надпись: «А. Г. Алексееву, дорогому другу, учителю. Н. Печковский. 21/IV-63 г.».
Сергей Гребенников — поэт.
Лев Яковлев — филармонист.
Михаил Ножкин — поэт.
Летчицы-бомбардировщицы в гостях в ЦДРИ. Все (кроме меня) Герои Советского Союза.
Знаменитому актеру Далматову предложили устроить юбилей. «Что-о? — закричал он. — За серебряный портсигар рассказать, сколько мне лет? Нет!» А я, как видите, рассказал (1962).
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ АВТОРЕ КНИГИ
Когда в 1909 году я занял, «согласно купленному билету», место в последних рядах небольшого зрительного зала, то, разумеется, не мог предположить, что спустя пятьдесят семь лет мне придется писать это предисловие.
Дело было в Одессе, в зале Благородного собрания. Зрелище, которое мне предстояло увидеть, называлось «Кабаре Бибабо». Это название забавных кукол, которых надевали, как перчатку, на руку; кукла оживала, когда двигали пальцами. Что же касается слова «кабаре», то оно тогда только что появилось в России, перекочевав к нам из Парижа, с Монмартра.
И вот в этот знаменательный вечер на подмостках появился худощавый, приятной наружности, элегантный молодой человек и заговорил с публикой. Зрители еще не совсем понимали, какую роль играл этот молодой человек, но к концу программы он все-таки их расшевелил. Два-три вопроса, два-три удачных ответа — и словоохотливые одесситы поняли, для чего между номерами программы появляется человек, называемый французским словом «конферансье».
А программа была не очень оригинальна: бойкий куплетист, певица — словом, все то, что можно было видеть в так называемых благотворительных концертах. Но эти привычные для публики номера объединял, придавая программе своеобразный, острый привкус, молодой человек, которого звали Алексеем Григорьевичем Алексеевым.
В сущности, написанная Алексеевым книга — это страницы истории русской эстрады, книга о том, какое место эстрадное искусство занимало в жизни артиста — сначала конферансье, а потом актера, режиссера и автора комических сценок, пародий, либретто оперетт.
А эстрадное искусство менялось вместе с грандиозными переменами в нашей жизни, и, следовательно, надо было не отставать, не цепляться за старое, а искать новые пути и находить дорогу к новому зрителю. Об этом и рассказывает книга «Серьезное и смешное».
Когда автор этой книги увлекся искусством эстрады в провинции, Одесса тоже считалась провинцией, хотя была университетским городом. Алексей Григорьевич оказался там пионером этого жанра и амплуа.
В Москве, при Художественном театре, существовала «Летучая мышь», и ее душой был конферансье Никита Балиев. Но спектакли «Летучей мыши» в то время еще не давались регулярно — устраивались всего два-три собрания в год; это был очень тесный кружок артистов и московских знаменитостей. «Les artistes chez soi» («Артисты у себя») — так называлась программа, где Сергей Рахманинов, извлеченный Балиевым из публики, играл на фортепьяно «Итальянскую польку», писатель Леонид Андреев играл на трубе, а Евгений Вахтангов имитировал Качалова.
Это «доисторические» времена «Летучей мыши», которая потом стала предприятием Балиева. Когда это кабаре было при Художественном театре и одна и та же публика приезжала в подвал в Милютинском переулке и располагалась за столиками, Балиеву было легко беседовать со зрителями и он создал себе славу. Славу эту он не утратил, когда «Летучая мышь» стала самостоятельным театром-кабаре и Балиеву пришлось отказаться от ресторанных столиков.