Нередко обращался к поэзии Есенина, называя его «типичным деклассированным интеллигентом (вернее полуинтеллигентом, так как он был малокультурен)» («Современная русская литература», Л., 1928, стр. 53). Характеризуя позицию ленинградского журнала «Русский современник», стремившегося в пределах дозволенного сохранять национальные традиции, потешался над этим изданием (скоро закрытым) и над замученным поэтом: «Есенин мог бы предложить назвать этот журнал <…> «Гостиницей.:.» для убоявшихся большевизма, марксизма, пролеткультуры». («Два года литературной революции…» Л., 1926, стр.159). Рьяно поддерживал миф о «есенинщине», целя прежде всего в культуру русского народа.
Его ближайшие единомышленники и друзья — критик Г. Лелевич (Калмансон) и поэт А. Безыменский (при наездах в Москву Горбачев останавливался в его квартире), органически не терпели Есенина и постоянно нападали на его творчество при жизни, хулили его память после смерти.
В 1927 году, когда Троцкого изгнали из партии, «погорел» и Горбачев. Позже его не раз восстанавливали и вновь исключали. Протоколы таких партпроработок нам известны. В одном из протоколов (1928 год) сказано, что он «… давал адреса к Зиновьеву и Троцкому», то есть поддерживал нелегальные контакты со своими политхозяевами и кормильцами. Противостояние троцкистов и сталинистов тогда серьезно обострилось (вплоть до применения оружия). Из горбачевского досье № 416191/7: «Был раза 2 или 3 на квартире Зиновьева на 11 — й роте, однажды давал адрес и [пароль] для прохода туда оппозиционерам из ЛГУ».
Теперь, когда портрет Горбачева впервые прояснился, поступление в 1930 году в Пушкинский Дом оригинала стихотворения «До свиданья…» вряд ли можно рассматривать как обычный канцелярский акт — тем более в то время он исполнял обязанности заместителя директора Института новой русской литературы (ИНЛИ — именно так) — формальным его главой числился Луначарский. Отсюда резонно заключить: Горбачев таким образом, «на всякий случай», спрятал листок с «есенинским» стихотворением. Кстати, полагаем, рукопись стихотворения «До свиданья…» Вольф Эрлих не только не держал в руках, но и в глаза не видел. Ему, сексоту ГПУ на побегушках, не могли доверить столь опасно-сомнительный документ. «Красная газета» печатала элегию по копии (не исключено, в передаче по телефону), и тогда-то под ней появилась дата: «27декабря». Попутно не лишняя деталь: вдень поступления листка с «есенинскими» строками в ИНЛИ Эрлих находился в Ленинграде, что доказывается его сохранившимся письмом к матери в Ульяновск.
Итак, на сокрытие следов убийства великого русского поэта были брошены мощные «темные силы».
На наш взгляд, как уже упоминалось, руководил «дьяволиадой» начальник Секретной особой части (СОЧ) ленинградского ГПУ Иван Леонов, в 1920–1921 годах второй человек в московской городской ЧК, наверняка знавший Есенина по его приводам на Лубянку. Лишь недавно стало известно, что Горбачев хорошо знал Леонова, по крайне мере, с 1917 года, когда они оба баллотировались в думские депутаты по Василеостровскому району Петрограда от межрайонного Комитета объединенных социал-демократов-интернационалистов («Солдатская правда», 1917, № 36, июнь). К слову, тогда же и от того же Комитета выставляли свои кандидатуры Троцкий и Свердлов. Нелишне заметить, что секретарь СОЧ ленинградского ГПУ М. Никольский (помощник И. Леонова) в 1932 году давал партийную рекомендацию Вольфу Эрлиху.[167] Как видим, компания подобралась весьма темная и давно повязанная различными грязными делишками. В середине 20-х годов люмпен-интеллигенция давала бой традиционной русской литературе, ярким выразителем которой был Есенин. Особенно нетерпимым красным пылом отличался город трех революций, где были уничтожены или откуда бежали многие талантливые и совестливые писатели (после Гражданской войны население Петрограда с пригородами насчитывало всего около 600 тысяч человек). Неудивительно, что в 1925-м в качестве главного прикрытия убийства поэта использовалась местная литературная братия, как правило, имевшая чекистский опыт. Одну из ведущих скрипок в этом отлаженном оркестре играл Горбачев. Показательно, — он хорошо знал всех, кто заметал следы злодеяния. Поэтому-то в «англетеровской» истории так много неслучайных совпадений.
Когда 19 января 1926 года в «Правде» появилась фарисейская статья Троцкого о Есенине, — в тот же день директор Лениздата, бывший каторжник Илья Ионов (Бернштейн), шурин всемогущего Зиновьева, виновный в преждевременной смерти Александра Блока, подписал приказ об утверждении Горбачева и прозаика Сергея Семенова членами редколлегии журнала «Звезда» (выгодные и хлебные места). Вскоре Семенов, крупный чекист в годы Гражданской войны, попадет в список гостей 5-го номера «Англетера». Первым на него, как очевидца проживания поэта в гостинице, указал Георгий Устинов. Кстати, он великолепно знал Горбачева. Их подписи красуются рядом под декларацией непримиримого <<Литературного фронта» («Горн», 1920, кн. V). Позже, в 1922 году, они, конечно же, встречались в «Петроградской правде», где Устинов недолго трудился заместителем ответственного редактора и где Горбачев частенько печатался.
167
РО ИРЛИ (РАН), ф. 697, ед. хр. 53.1930 г., л. 4. Рекомендация бывшего сотрудника Секретной особой части (СОЧ) ГПУ М. Никольского кандидатом в члены ВКП(б) Вольфу Иосифовичу Эрлиху.